Вскочила, когда за окном начало не синеть даже, еще только сереть. Привычно, на автопилоте подбросила в печку дров, накинула поверх пижамы куртку, набила карманы яблоками, сунула ноги в дежурные кроксы, несущие вахту у ведущей в сад двери. Переступила порог и ахнула, обнаружив, что стоит по колено в тумане, белом, густом как молочный кисель, не ползущем, не стелящемся даже, а натурально текущем по земле, во все стороны одновременно, как множество весенних талых ручьев.

Какое-то время стояла, забыв не только зачем вышла в сад, но и собственное имя, вообще все на свете забыв, вдыхала аромат печного дыма, смотрела, как ручьи тумана плавно огибают клумбу белых безвременников, вот уж правда, чем не призраки крокусов, отцветших как раз в апреле, все сходится, господи боже, вполне можно было обойтись без этой глупой пластмассовой стрекозы.

Но если уж стрекоза есть, ладно, пусть будет.

С трудом заставила себя подойти к сливе – туман тек в противоположном направлении, к забору и дальше, на улицу, трудно было идти против его воли, но дело есть дело, пришлось. Ухватилась за толстую сухую ветку, которую давным-давно надо было спилить, да руки не доходили. Сказала дереву вслух: «Держи меня, не давай туману меня унести». Дура дурой, Господи. Но очень счастливая дура, это да.

Кое-как прикрепила пластмассовую стрекозу к сухой сливовой ветке, перевела дух, от избытка чувств поцеловала влажный древесный ствол, развернулась было к каштану, пришла его очередь, но снова застыла на месте, чуть не плача от невозможности немедленно стать невидимой или хотя бы превратиться в еще одно дерево. На пороге стояла Роза в своей дурацкой фланелевой ночной рубашке до пят. Она прижимала к груди пакет с остатками яблок и, открыв рот, смотрела под ноги, на обступивший ее со всех сторон густой весенний туман.

Всегда хотел иметь старшего брата, сколько себя помнил. То есть как минимум с трех лет. Непонятно, кстати, откуда вообще так рано узнал, что у людей бывают братья, в том числе, старшие. Из сказок? Из стишков? Из мультфильмов? Ну, может быть. Теперь, в любом случае, не проверишь.

Одно из первых воспоминаний: пришел на кухню, где сидели родители, спросил: «А когда у меня будет старший брат?» Мама вдруг жалобно скривилась и заплакала, а отец начал что-то объяснять про разницу между старшими и младшими и про время, которое идет только в одну сторону. Объяснений, конечно, не понял, а потому почти не запомнил. Зато мамины слезы запомнил на всю жизнь: прежде не видел, чтобы взрослые плакали. Поэтому больше никогда разговоров о старшем брате с родителями не заводил.

Всегда думал о брате перед сном. Какой он большой, высокий, не как папа, конечно, а как соседские мальчишки, которые уже ходят в школу. Представлял его себе: рыжий, как я, и нос такой же, и глаза тоже светло-коричневые, братья должны быть похожи. У брата есть настоящая сабля и зеленый камзол, расшитый драгоценностями, он знает столько сказок, сколько дней в году, то есть миллион. И бегает быстрее всех на свете. И может быть даже умеет летать. И вообще все умеет, потому что брат – волшебник. Ни с кем нельзя о нем говорить, а то мама опять заплачет. Взрослые плачут, когда кто-то разбалтывает важный секрет.

Брат часто ему снился. Это было очень здорово, в сто раз лучше, чем в самых прекрасных мечтах. У брата жил трехголовый пес – одна голова говорящая, вторая вечно спящая, с закрытыми глазами, а третья – просто веселая собачья голова, всегда готовая звонко залаять и лизнуть в нос. Еще у брата был друг дракон, он жил отдельно, в волшебной пещере, но часто приходил в гости. Вместе с драконом они иногда путешествовали в разные страны, а иногда просто пили чай и рассказывали разные истории. Никогда не мог решить, что ему больше нравится; впрочем, никто и не заставлял выбирать что-то одно.

Еще брат умел превращать бумажные корабли в настоящие, а камни – в живых птиц, собирать грибы и находить клады, гулять по дну моря и охотиться на ядовитых тигров, которые жили в лесу за большой горой. Брат научил его летать, читать и решать настоящие школьные задачки. Ужасно трудно было обо всем этом молчать. Но тайна есть тайна, приходилось терпеть.

…Летал, конечно, только во сне, с братом, а вот читать действительно выучился как-то подозрительно легко. Отец купил кубики с азбукой, открыл коробку, а он уже заранее знал, где какая буква. И сразу сообразил, как складывать их в слова. И задачки ему давались настолько легко, что это даже стало профессией – потом, много лет спустя.

Но важно было совсем не это. А постоянное, спокойное, уверенное в себе счастье, испытывать которое научился рядом с братом. И усвоил эту науку даже лучше, чем чтение и математику. Легко быть счастливым тому, у кого есть самый прекрасный в мире старший брат, великий волшебник в зеленом камзоле, друг дракона, хозяин трехглавого пса, победитель ядовитых тигров, повелитель птиц и кораблей. И что бы ни случилось, он обязательно приснится – не сегодня, так завтра. Очень скоро. И так будет всегда.

Первый раз позвал старшего брата на помощь в последнее лето перед школой, когда уже выходил гулять сам, без взрослых. Во двор пришли какие-то чужие мальчишки, сперва просто обзывались, потом захотели отнять игрушечный вертолет. Пришлось убегать, потому что их было много, целых пять человек, так нечестно, а вертолет совсем новый, папа на день рождения подарил. Уже рядом с подъездом споткнулся, упал, разбил обе коленки, но это выяснилось потом, а тогда было ясно одно: сейчас догонят, всему конец! И, не успев сообразить, что делает, заорал во все горло: «Брат! Помоги!»