— Я бы не сказал, — ответил Бакстер.

Говорил он тихо, но значительно. Он высоко поднял голову, улыбнулся своей свите и дал знак продолжать их путь.

Отъехав на некоторое расстояние, он снова остановил своих людей.

— В чем дело, сэр?

Бакстер некоторое время молчал.

— Может быть, я не прав, полковник, но то, чему свидетелями мы все были, не был прост обмен любезностями. — Затем он еще немного помолчал и наконец принял окончательное решение. — Сержант Хобарт, следуйте за ними. На расстоянии. И следите. Возьмите с собой рядового Вэверли. — После очередной паузы он закончил свои инструкции: — Считайте, что вы должны просто удовлетворить мое любопытство. И не предпринимайте никаких действий, пока не возникнет реальной необходимости в этом. Действуйте по своему усмотрению.

— Есть, сэр, — прорычал сержант Хобарт.

Он развернул лошадь и поехал назад. Вцепившись в него руками, с искаженным от страха лицом на лошади позади сержанта сидел рядовой Вэверли.

Юэллу наконец надоело держать на себе развалившегося Мэддока. София, сидя в темноте, чувствовала его нарастающую злобу. Он был очень норовистый человек и все время нетерпеливо ерзал и довольно громко ворчал.

В конце концов его терпение истощилось.

Он выскользнул из-под тела Мэддока и выбрался наружу, разрезав полотно ножом.

— Нет! — закричала София. — Никаких ножей!

Скаска, у которой сработало шестое чувство, почувствовала недоброе и обернулась назад. Все это время она лихорадочно пыталась сообразить, кто такие Мэддок и Валентин и откуда они явились. И сейчас, когда из разрезанного ножом холста вылезли голова и плечи Юэлла, Скаска была готова к этому даже раньше, чем вскрикнула София.

— Кто вы? — яростно насел Юэлл на Мэддока. Одной рукой он заслонился от солнца, а другую держал за спиной. — Кто вы такие?

Скаска, предупреждая возможный удар ножом, схватила его за локоть. Через секунду в той же самой дырке холста появилась голова Софии. Она фактически повисла на Юэлле, и их лица оказались совсем близко друг к другу.

— Я же сказала, что никаких ножей, — мягко повторила она.

Юэлл, смущенный и озадаченный, отвел взгляд и опустил нож. Скаска отпустила его локоть.

Темплетон продолжал управлять лошадьми‚ следя за тем, чтобы фургон, не сбавляя скорости, двигался вперед.

— Может быть, ты снова спрячешься под тряпкой, Юэлл? — спокойно сказал он.

— Нет. До тех пор, пока не узнаю. Кто они? Чего хотят?

Его рука рефлекторно продолжала сжимать нож.

В задней части фургона, откинув угол холста, показался Натан.

— Юэлл, помни, что ты христианин. Убери нож.

Это был складной ножик с двумя лезвиями, очень остро заточенными, но длиной не больше ладони. Юэлл был знаком со священной книгой. Он сложил нож и засунул его в задний карман, сердито уставившись на Мэддока.

— Ты что за человек?

Мэддок раньше никогда не видел негров и оттого сначала впал в некоторое замешательство. Глядя то на Юэлла, то на Натана, он постепенно понял, что к чему.

— Я — Мэддок О'Шонесси, — сказал он миролюбиво и протянул Юэллу руку. — Моего друга зовут — я надеюсь, он простит мне неправильное произношение — Валентин Генаро Эстебан… и так далее.

Валентин кивнул:

— Мне кажется, что надо выпустить остальных из-под этого одеяла. Люди, на которых я сижу, могут не оценить, какой чести они удостоены.

Он откатился в сторону, откинул холст и явил свету сидящих на дне фургона людей. Их реакция была не столь жизнерадостной. Будь у них ножи, вряд ли они удержались бы от соблазна пустить их в ход.

Далее последовали объяснения и выяснение отношений. О том, что Темплетон был фактически дезертиром, явно сказано не было, как не было сказано и о том, что Скаска, строго говоря, была шпионкой.

Равно и Валентин с Мэддоком не старались объяснять, как они оказались в Америке и в каком голу был рожден Валентин. Натан и Юэлл рассказали о том, как они бежали с раздираемого войной юга. И только у Софии никаких особых секретов не было.

— Джентльмены, добро пожаловать в нашу компанию.

София широко улыбнулась улыбкой, в которой были надежда и радость. Ей был присущ неувядаемый оптимизм, который не могли поколебать даже ужасы войны.

Валентин по-прежнему удивленно смотрел на нее.

— Я было подумал… Но нет. — Его лицо было печально. — Я подумал, что вы — Марианна фон Зайдель… Я ошибся. — Он плотно закрыл глаза, затем открыл их снова. Потом он с горечью сказал Мэддоку: — Обо всем этом меня предупреждал мой друг гугенот, который остался вместо меня. Многие из тех, кого я встречу, будут похожи на знакомых мне людей.