Вот это был удар так удар! Всем было ясно, что Катценъямер попал в цель, можно даже без преувеличения добавить - в самую точку! Дело в том, что предубеждение против Сорок четвертого было очень сильное. Навсенаплюя выбили из седла - сразу было видно. Он не знал, что сказать в ответ, - и это было видно. Лица у всех выражали разные чувства: у бунтовщиков - ликование, у их противников - растерянность. У всех, за исключением двух - Катрины и Сорок четвертого. У Сорок четвертого сделалось бесстрастное деревянное лицо, а у Катрины глаза готовы были выпрыгнуть из орбит.

– Я понимаю, на что ты намекаешь, Катценъямер, скверная пивная бочка, хочешь сказать, что мой мальчик - лжец. Почему ж ты не пошел в типографию, чтоб удостовериться? Отвечай - почему сам не пошел?

– Нужды нет, если хочешь знать. Мне это ни к чему. Мне безразлично, выполнен контракт или нет.

– Тогда держи язык за зубами и не суйся в чужое дело! Ты не осмелишься туда пойти, вот что! Да как тебе не совестно, здоровенный подлый трус, обзывать бедного одинокого мальчишку лжецом, если у самого духу не хватает пойти и доказать, что он лжет!

– Слушай, женщина, если ты...

– Не смей называть меня женщиной, подонок!
– Катрина грозно надвинулась на Катценъямера.
– Попробуй еще раз так ко мне обратиться - на куски разорву!

– Беру свои слова обратно, - промямлил задира, и многие вокруг засмеялись.

Катрина обвела всех вызывающим взглядом - ну, кто отважится?

Решимости у забастовщиков заметно поубавилось. Ответа не последовало. Катрина вперила глаза в Навсенаплюя. Он медленно покачал головой:

– Не отрицаю - храбрости мне недостает.

Катрина гордо распрямила плечи, вскинула голову.

– Царица небесная не оставит меня своей милостью, - сказала она. Посмотрю сама. Идем, Сорок четвертый!

Они отсутствовали довольно долго. Когда же наконец вернулись, Катрина сказала:

– Мальчик мне все показал и объяснил. Как он говорил раньше, так и есть.
– Катрина снова испытующе заглянула каждому в лицо и, остановившись на Катценъямере, поставила точку.
– Ну а теперь у какого подлеца хватит мужества сомневаться?

Таких не нашлось. Кое-кто из наших сторонников засмеялся; Навсенаплюй расхохотался, грохнул кулаком по столу, как председатель суда, объявляющий приговор:

– Дело решено!

Глава XIII

Назавтра день выдался хмурый. Печатники на работу не вышли и слонялись по замку, раздраженные и угрюмые. Они и между собой почти не разговаривали, только перешептывались, сойдясь парами. А общий разговор вообще не клеился. За столом, как правило, молчали. Вечером не было обычного веселого сборища. Как только часы пробили десять, все разбрелись по комнатам, и замок показался мне мрачным и пустым.

На следующий день все повторилось сначала. Где бы ни появился Сорок четвертый, его всюду встречали злобными угрожающими взглядами; я боялся за него и хотел выказать ему сочувствие, но робел. Я пытался внушить себе, что избегаю Сорок четвертого для его собственного блага, но совесть моя воспротивилась. Он же, как обычно, и не подозревал о том, что на него глядят исподлобья, с ненавистью. Сорок четвертый порой бывал так же невообразимо глуп, как и умен в других случаях. Маргет сочувствовала ему и всегда находила для него доброе слово, Навсенаплюй проявлял к нему добросердечие и отзывчивость; стоило ему перехватить чей-нибудь свирепый взгляд, направленный на Сорок четвертого, он тут же бранил злоумышленника и подзадоривал его проделать еще раз то же самое, но никто не соглашался. И, разумеется, Катрина всегда оставалась верным другом Сорок четвертого. В общем, только эти трое и выражали свои дружеские чувства к нему, по крайней мере, публично.

Так продолжалось до тех пор, пока заказчики не пожаловали за своим товаром. Они привезли с собой фургон, и он стоял на большом внутреннем дворе замка. У хозяина голова пошла кругом. Кто уложит книги в ящики? Печатники? Конечно, нет. Они отказались работать и заявили, что не позволят работать и другим. Навсенаплюй умолял Катценъямера помочь, но тот грубо его оборвал:

– Не трать слов попусту. Контракт все равно не выполнен.

– Выполнен!
– взорвался Навсенаплюй.
– Я сам упакую книги, и мы с Катриной погрузим их в фургон. Пусть я приму смерть от призраков или сам умру от страха - это лучше, чем видеть ваше торжество. К тому же Дева Мария, покровительница Катрины, защитит нас обоих. А может, и вы одумаетесь. Я не теряю надежды.

Печатники украдкой посмеялись. Они поняли, что Навсенаплюй погорячился. Он не учел размера и веса ящиков. Навсенаплюй тотчас разыскал мастера и поговорил с ним наедине.

– Все улажено, сэр. Если вы...

– Прекрасно! И, признаюсь, неожиданно. Что же печатники...

– Нет, не согласились, но это не имеет значения, все улажено. Занимайте гостей часа три - угощайте, поите вином, развлекайте, а я за это время погружу товар в фургон.

– Спасибо, большое спасибо, они просидят в замке всю ночь.