– Вот так штука, - молвила она.

Навсенаплюй догнал печатников и предложил устроить товарищескую пирушку, но они огрызнулись в ответ, и он отказался от своей затеи.

Глава XIV

Фургон уехал на рассвете; почетные гости встали поздно, позавтракали, расплатились с хозяином и, распив на прощанье бутылочку, отбыли в своем экипаже. Часов в десять довольный мастер, исполненный добрых чувств, готовый на радостях всех простить, собрал печатников в гостиной и произнес речь, превознося до небес благородство людей, которые в последний момент побороли в себе желание сотворить зло, загрузили прошлым вечером фургон и таким образом спасли честь и благополучие этого дома; и он продолжал в том же духе со слезами на глазах, и голос его срывался от волнения; печатники смотрели с недоумением то друг на друга, то на мастера, открыв рты, не в силах вымолвить ни слова. Наконец Катценъямера прорвало:

– Что за черт! Да ты, похоже, бредишь наяву? С ума рехнулся! Мы для тебя ничего не спасали. Мы никаких ящиков не переносили.
– Тут Катценъямер совсем разошелся и ударил кулаком по столу.
– Скажу больше - мы устроили так, чтобы никто другой не грузил ящики в фургон, пока нам не заплатят за вынужденное бездействие!

Только представьте себе эту картину! Мастер был потрясен и минуту-две не мог выговорить ни слова, потом в грустной растерянности обернулся к Навсенаплюю:

– Не приснилась же мне вся эта история. Ты сказал, что они...

– Конечно. Я сказал, что они загрузили ящики...

– Нет, вы послушайте!
– закричал Бинкс, вскакивая с места.

– ...Вон те пятеро. Катценъямер шел первым, а Вассерман замыкающим...

– Наверняка знаю, как то, что моя фамилия Вас...

– ...И каждый нес на плечах ящик.

Тут все остальные печатники повскакали с мест, и последние слова Навсенаплюя потонули в оскорбительном хохоте, из которого вырывался лишь бычий рев Катценъямера:

– До чего договорился этот помешанный! Каждый нес на плечах по ящику! А ящик-то весит пятьсот фунтов!

Все подхватили заключительные слова Катценъямера как рефрен и выкрикивали их во все горло. Навсенаплюй оценил убийственную силу аргумента и сразу растерялся; печатники это заметили и набросились на него - кричали, чтоб он очистил душу от греха и умерил свою фантазию. Положение было трудное, и Навсенаплюй не пытался изобразить, будто дело обстоит иначе.

– Я не понимаю, не могу объяснить, в чем тут секрет, - тихо, почти униженно признался он.
– Сознаю, что человеку не под силу поднять такой ящик в одиночку, и все же - это верно, как то, что я стою перед вами, - я сказал правду: я видел вас своими глазами. Видела и Катрина. Видели не во сне, а наяву. Я говорил с каждым из пяти. Я видел, как вы загрузили ящики в фургон. Я...

– Прошу прощения, - вмешался Мозес Хаас, - никто не загружал ящики в фургон, никому не удалось бы это сделать. Фургон все время был у нас под присмотром. Воображение у джентльмена так разыгралось, что он, чего доброго, скажет, будто фургон уже уехал и мастеру заплатили?
– добавил он с ехидцей.

Шутка была удачной, и все охотно посмеялись.

– Да, мне заплатили, - без тени улыбки подтвердил мастер.

– Разумеется, фургон уже уехал, - сказал Навсенаплюй.

– С меня хватит!
– заявил Мозес, поднявшись с места.
– Игра зашла слишком далеко и ведется весьма бесцеремонно. Пошли, повторишь свои слова перед фургоном. Если у тебя хватит нахальства проделать это, следуй за мной.

Мозес направился к двери, печатники толпой кинулись за ним: всем было любопытно посмотреть, что произойдет. Я заволновался. Моя уверенность в правоте Навсенаплюя уже наполовину улетучилась; поэтому я испытал огромное облегчение, убедившись, что двор пуст.

– Ну а теперь что скажешь? Есть там фургон или нет?
– допытывался Мозес.

Навсенаплюй просветлел лицом: он вновь обрел былую уверенность.

– Не вижу фургона, - сказал он удовлетворенно.

– Не может быть!
– хором воскликнули печатники.

– Может, нет там никакого фургона.

– Вот Дьявольщина! Чего доброго и мастер скажет, что и он не видит фургона?

– Разумеется, не вижу, - подтвердил мастер.

– Нда-а, - протянул Мозес, чувствуя, что зашел в тупик. Потом вдруг его озарила новая идея.
– Послушай, Навсенаплюй, ты, кажется, глазами слаб, пошли вместе, на ощупь удостоверишься, что фургон на месте, и тогда посмотрим, хватит ли у тебя духу играть эту дешевую комедию!

Они быстро прошли в глубь двора; вдруг Мозес, побледнев, остановился.

– Боже правый, уехал, - прошептал он.

На лицах печатников отразилось волнение. Они крадучись, испуганные и молчаливые, обошли двор, потом замерли, и у всех разом вырвался стон:

– Фургона нет, он нам привиделся!

Они подошли к месту, где он стоял, и, осенив себя крестным знамением, зашептали молитвы. Потом их обуял гнев; разъяренные, они вернулись в гостиную и послали за астрологом. Печатники обвинили его в нарушении клятвы и пригрозили выдать церкви; и чем больше он молил о пощаде, тем больше его запугивали; наконец они схватили мага, намереваясь выполнить угрозу, и тогда маг обещал покаяться, если ему сохранят жизнь. Кайся, сказали печатники, но, если твое покаяние неискренне, тебе же хуже будет.