Не желая связываться с жандармерией, я отказался выполнить просьбу СОПИНА.

В ту же ночь, после ухода СОПИНА, ко мне в квартиру неожиданно явились жандармы и арестовали меня.

ВОПРОС: Вы и здесь пытаетесь ввести следствие в заблуждение. Никто вас не арестовывал, а вы сами явились в жандармерию и заявили о том, что было сообщено СОПИНЫМ. Расскажите об этом.

ОТВЕТ: Признаю, я пытался скрыть от следствия, что после ухода СОПИНА я немедленно явился к шефу жандармерии ШТЕФАНЕСКУ (назначен после ухода ПЕТРЕСКУ) и сообщил ему о своем разговоре с СОПИНЫМ.

После моего заявления ШТЕФАНЕСКУ приказал мне и двум жандармам разыскать и привести к нему СОПИНА.

Будучи доставлен в жандармерию, СОПИН на допросе рассказал ШТЕФАНЕСКУ о существовании в Савранском районе подпольной советской группы, имеющей оружие, и выдал более 20 ее участников.

ШТЕФАНЕСКУ предложил мне переводить показания СОПИНА на румынский язык, и, таким образом, я присутствовал на этом допросе в качестве переводчика.

После допроса я ушел домой, СОПИН также был отпущен, а на другой день жандармерия начала производить аресты в Саврани.

ВОПРОС: Значит, вы вместе с СОПИНЫМ предали подпольную советскую группу, существовавшую в Саврани?

ОТВЕТ: Да, это так. Я стал соучастником предательства СОПИНА, но поступил так потому, что опасался за свою жизнь.

ВОПРОС: А не потому ли, что вы выполняли задание румынской жандармерии?

ОТВЕТ: Никаких заданий от румынской жандармерии я не получал.

ВОПРОС: Перестаньте лгать. Говорите, когда вы установили преступную связь с жандармерией?

ОТВЕТ: Я упорно скрывал от следствия факт своей вербовки румынской жандармерией, но теперь решил рассказать правду.

Я действительно с декабря 1943 года являлся агентом румынской жандармерии, имел задание выявлять в Саврани коммунистов, партизан и лиц, настроенных против румынских властей.

ВОПРОС: Кем вы были завербованы в качестве агента жандармерии?

ОТВЕТ: Еще задолго до вербовки для меня было ясно, что жандармерия хочет использовать меня, и по этой причине я не только не был репрессирован после того, как сознался в своем родстве с маршалом ТИМОШЕНКО, а, наоборот, освобожден из лагеря и назначен на должность шефа полиции.

В январе 1943 года бывший шеф жандармерии ПЕТРЕСКУ мне говорил, что я многим обязан румынам и должен искупить перед ними свою вину.

Хотя я и не был завербован тогда ПЕТРЕСКУ, но жандармерия считала меня доверенным человеком, так как несколько раз жандармы приходили ко мне и интересовались сведениями о местных жителях, настроенных против румын.

В начале декабря 1943 года, после того как я донес в жандармерию на СОПИНА и участвовал в его допросе, шеф жандармерии ШТЕФАНЕСКУ предложил мне выявлять среди местных жителей Саврани партизан, коммунистов и других лиц, проводящих какую-либо работу против румын.

Я пытался отказаться, говорил, что не смогу выявлять таких лиц, так как я не местный житель и никого в Саврани не знаю. Однако ШТЕФАНЕСКУ настаивал на своем, заявил мне, что я уже связан с жандармерией, поскольку донес на СОПИНА, и пригрозил, что если я не дам ему согласие выполнять задания жандармерии, то буду арестован и уничтожен.

Использовав это обстоятельство, ШТЕФАНЕСКУ заставил меня дать ему согласие выполнять задания жандармерии в качестве ее секретного агента.

ВОПРОС: Вы дали об этом подписку ШТЕФАНЕСКУ?

ОТВЕТ: Нет, такой подписки ШТЕФАНЕСКУ от меня не требовал, но после допроса СОПИНА я дал подписку, что под угрозой смерти обязуюсь никому не говорить о том, что происходило на допросе СОПИНА и какие показания он дал.

ВОПРОС: Какую предательскую работу вы провели по заданиям жандармерии?

ОТВЕТ: После вербовки ШТЕФАНЕСКУ предупредил, что со мной будет поддерживать связь жандарм АЛЬБУ, который присутствовал при нашем разговоре.

Дня через три АЛЬБУ явился ко мне в магазин и, назвав фамилии ряда местных жителей, которыми интересовалась жандармерия, предложил тщательно следить за ними, выявлять их настроения и установить – не связаны ли они с партизанами.

Я обещал АЛЬБУ выполнить это задание.

В последующем при встречах с АЛЬБУ я сообщал ему выявленные мною данные о настроениях этих лиц, однако установить их связь с партизанами мне не удалось, чем АЛЬБУ остался недоволен.

В конце января 1944 года меня вызвали в претуру с отчетными документами по магазину. Как оказалось, это было лишь предлогом для вызова меня к прибывшему в Саврань румынскому офицеру ДРАГУЛЕСКУ.

Претор познакомил меня с ним и сказал, что ДРАГУЛЕСКУ хочет поговорить со мной наедине. Последний предложил мне незаметно пройти в помещение лесничества, где он намеревался со мной разговаривать.