Вернемся к мемуарам С. Довлатова и дальше понаблюдаем за «культурой» советских диссидентов, «продвинутого» «культурного» советского бомонда, С. Довлатов: «Как-то раз Битов ударил Андрея Вознесенского. Битова подвергли товарищескому суду. "Выслушайте меня, — сказал Битов, — и поймите! Вот как это было. Захожу в ресторан. Стоит Андрей Вознесенский. А теперь скажите, мог ли я не дать ему по физиономии?!"» (там же).

Кстати, жена А. Вознесенского З. Богуславская в документальном многосерийном фильме, показанном на российском телевидении в апреле 2011 года, откровенно рассказывала, в какие коллективные сексуальные игры играли беснующиеся от достатка «морально-нравственные» шестидесятники и семидесятники, уверен — для многих телезрителей это было неприятным открытием.

Уехав из СССР не в Израиль, а в более благополучные США, С. Довлатов долго маялся без работы, еле сводил концы с концами, жил на пособия и на редкие приработки; в США его не издавали. При этом идеологически и морально-нравственно он пытался найти оправдание предательства своего любимого Ленинграда и одновременно внушить себе любовь и патриотизм к новой родине: «Без труда и усилий далась Ленинграду осанка столицы. Вода и камень определили его горизонтальную помпезную стилистику. Благородство здесь также обычно, как нездоровый цвет лица, долги и вечная самоирония.

Ленинград обладает мучительным комплексом духовного центра. Нью-Йорк реален. Он совершенно не вызывает музейного трепета. Он создан для жизни, труда, развлечений и гибели. Памятники истории здесь отсутствуют. Случись революция — нечего будет штурмовать».

Ирония здесь грустная, «с кривизной», в городе «музейного трепета» предавшему и умершему в Нью-Йорке Довлатову в знак памяти повесили на улице Рубинштейна красивую памятную плиту, а в Нью-Йорке?

Говоря о морально-нравственных качествах диссидентов, можно вспомнить и самого С. Довлатова, не его пьянки-гулянки и его двухмесячную халтуру с приколами в Пушкинских Горах, а некоторые его откровизмы, например, С. Довлатову от безделья в США и отсутствия Музы стало «навевать» всякую мерзость и он додумался до такой антисоветской критики: «Говорят, если выпить советской мадеры и помочиться на шакала, то шакал околевает». Интересно — сколько времени он над этим думал?

За эти его литературные «подвиги» или за нелюбовь к Пушкинским горам и к Пушкину какая-то инициативная группа решила в 2011 году поставить памятник и создать посвященный ему музей на территории Пушкинского музея-заповедника?

Сидя очень далеко от СССР, на другой стороне планеты, бывшим советским диссидентам остро не хватало СССР, не с кем было пободаться, а с правительством США — глупо и опасно. Ещё раз понаблюдаем в рассказах С. Довлатова за морально-нравственным обликом советских еврейских отказников-диссидентов, оказавшихся дважды счастливыми: и покинули ненавистный СССР и оказались не в Израиле, а в самой богатой обустроенной стране планеты — в США:

«В нашем доме поселились четверо бывших советских журналистов. Мы собирались почти каждый вечер Лев Дроздов был настроен оптимистически, он кричал:

— Мы на свободе! Мы дышим полной грудью! Говорим всё, что думаем! Уверенно смотрим в будущее!

Лично мне будущее представлялось туманным Баскину — тоже Мокер явно что-то задумал, но, хитро улыбаясь, помалкивал. Я говорил:

— Существуют различные курсы — программистов, ювелиров, бухгалтеров.

Тон у меня был неуверенный. Мне было далеко за тридцать. К нашим сборищам часто присоединялась местная интеллигенция. В том числе: конферансье Беленький, музыковед Ирина Гольц, фарцовщик Акула, экономист Скафарь, загадочный религиозный деятель Лемкус.

Конферансье Беленький с порога восклицал:

— Я слышал, есть место на питомнике лекарственных змей. Работа несложная.

Эрик Баскин тяготел к абстрактно-политической деятельности:

— Мы должны рассказать людям правду о тоталитаризме!

— Расскажи, — иронизировал Беленький, — а мы послушаем.

Баскин в ответ только мрачно ругался. Действительно, языка он не знал. Бывший фарцовщик Акула мечтал о собственном торговом предприятии. Он говорил:

— В Москве я жил как фраер. (Здесь) Меня бы, например, вполне устроила скромная рыбная лавка. Что требует начального капитала.

При слове «капитал» все замолкали.

Музыковед Ирина Гольц выдвигала романтические проекты:

— В Америке 23% миллионеров. Хоть одному из них требуется добродетельная жена с утонченными манерами.

— Будешь выходить замуж, — говорил Скафарь, — усынови меня.

Тут вмешивался (религиозный деятель) Лемкус:

— Вы просто не знаете американской жизни. Тут есть проверенные и вполне законные способы обогащения. Вы идете по фешенебельной Мэдисон-авеню. Навстречу вам собака, элементарный доберман. Вы говорите: «Ах, какая миленькая собачка!» И быстрым движением щелкаете её по носу. Доберман хватает вас за ногу. Вы теряете сознание. Констатируете нервный шок. Звоните хорошему адвокату. Подаете в суд на хозяина добермана. Требуете компенсации. Хозяин миллионер выписывает чек на 20 тысяч.

Мы возражали:

— А если окажется, что собака принадлежит какому-нибудь бродяге?

Лемкус творчески развивал свои же идеи:

— Собака, я думаю, это мелко. Есть более эффективные методы. Например, вы покупаете старую машину. Едете в Голливуд или в Хьюстон, где полно миллиардеров. Целыми днями разъезжаете по улицам. Причем игнорируя светофоры. И естественно, попадая в аварии. Наконец вас таранит роскошный лимузин. В лимузине сидит нефтяной король» (далее у этого религиозного деятеля схема получения денег была прежняя — Р.К.).