Этой ночью в стальном убежище царило приподнятое настроение. Темой для всех разговоров было предстоящее утром появление спасателей.

– Как они нас вытащат отсюда?

– На вертолётах.

– Нет, это будет большой транспортный самолёт.

– Самолёту здесь негде приземлиться.

– Но нам же это удалось – с невозмутимым видом возразил скептику Рафаэль. Видимо, образ огромного транспортного самолёта, который опустится прямо на горный склон, так всех впечатлил, что на какое-то время разговоры смолкли. Люди погрузились в свои мысли под аккомпанемент неторопливо перебираемых длинными пальцами Кочи Инчиарте гитарных струн. К действительности всех вернула язвительная реплика Карлитоса:

– Вы только посмотрите, какая ангельская улыбка играет на лице Антонио. Наш кэп явно в своём сне уже летит домой на стремительных крыльях.

– Они с Роем даже дышат в такт, словно хозяин и его верный пёс – поддержал приятеля Эдуардо Чано.

– Эй, что это у тебя? – поинтересовался Пабло у Роберто, который разворачивал шоколад. Ганессо тут же перекинул завёрнутую в фольгу плитку приятелю.

– Держи, я сегодня щедрый. Кто ещё хочет подкрепиться?

– А как же экономия?

– Забудь про экономию, Фито, ведь мы здесь последнюю ночь. Утром за нами прилётят вертолёты. Поэтому необходимо срочно уничтожить все припасы. Не брать же их с собой.

Для себя и для своей жены Ховьер Лавальехи получил две плитки шоколада. Сославшись на тошноту, мужчина уговорил супругу съесть и свою порцию. В первые дни после аварии Ховьер с тревогой наблюдал за Лилиан, опасаясь, что ушибы, полученные любимой женщиной при падении самолёта, могут иметь неприятные последствия для её здоровья. Но к счастью, Лилиан выглядела и чувствовала себя вполне нормально. Так что постепенно Ховьер успокоился. Этот тридцативосьмилетний мужчина вообще был одержим своей женщиной. Он знал наверняка, что если бы Лилиан погибла при падении самолёта, а он выжил, то всё равно в течение нескольких часов его бы прикончил инфаркт или инсульт от невыносимой душеной тоски по самому близкому человеку.

Несколько лет назад Ховьер уже чуть не погиб, когда умерла его мама. Но Господь смилостивился и послал своему осиротевшему рабу ангела во плоти в лице Лилиан, которая смогла занять место ушедшей мамы. Не смотря на свой мужественный вид и представительную внешность, Ховьер представлял собой типичный типаж дожившего до первых седин маменького сыночка. В прошлом многих женщин привлекала к Ховьеру его мужественная красота и приятные манеры, но все они бежали от него прочь, когда узнавали об огромном количестве «пунктиков» своего избранника. Он, например, был абсолютно беспомощным в бытовых вопросах: не мог приготовить себе элементарной яичницы и постоянно застёгивал рубашку не на те пуговицы. Правда, на работе в архитекторском ателье Ховьера ценили за способность находить оригинальные нестандартные решения. Однажды его босс даже признался Лилиан: «Многие за глаза считают вашего мужа странным человеком „не от мира сего“, даже тихим сумасшедшим. Но этот гениальный сумасшедший для меня дороже всех моих нормальных сотрудников вместе взятых. Уж поверьте мне, дорогая Лилиан, найти пару десятков хороших исполнителей – не проблема. А вот заполучить гения везёт далеко не каждому работодателю. Помните, прошлой осенью сотрудники компании вместе со своими семьями ездили на корпоративный пикник в Национальный парк Пасодель-Пуэрто? Так вот: через несколько дней после этой поездки Ховьер предложил мне проект дома, как бы выросшего в лесу над водопадом. Сейчас мы строим этот дом для одного известного итальянского кинорежиссёра. И поверьте мне, ничего более гениального в этой области архитектуры ещё не было придумано!».

У супругов Эдуардо было трое детей. Их старшему сыну предстояло через несколько лет поступать в университет, и поэтому в прошлом году Лилиан предложила мужу заранее принять какое-то участие в жизни приглянувшегося их сыну учебного заведения. Так они стали спонсорами регбийной команды и в конечном итоге оказались в этих горах.

С первыми лучами солнца все покинули убежище и стали напряжённо ожидать прилёта спасательных вертолётов. Это должен был быть прекрасный день их вызволения из снежной ловушки. Все были в прекрасном настроении от предвкушения долгожданного события. Даже обычно недолюбливающие друг друга Карлитос и Антонио теперь обменивались довольно миролюбивыми шуточками. Но пробегали часы, а знакомого гула слышно не было. Первым, у кого не выдержали нервы был Бернардо Берро:

– Но почему же они не летят?! Какого чёрта они испытывают наши нервы!!!

Антонио, как капитан невольно оказался в роли адвоката спасателей. Ему приходилось оправдываться за странную медлительность поисковиков и гасить первые искры новой волны недовольства и отчаяния:

– Послушайте меня, до захода солнца ещё есть время, и самолёты наверняка находятся в воздухе по пути сюда. Мы уже продержались целых пять дней, так почему бы нам ещё не выдержать несколько часов. А пока предлагаю перекусить.

Антонио принёс железный ящик, в котором хранилась еда. Но, едва открыв его, изумлённо воскликнул:

– Что за чёрт?! Какая свинья залезла в коробку!

Сидящий рядом с капитаном его верный оруженосец Рой Хестидо вздрогнул от неожиданности, и тоже заглянул в контейнер. Он был почти пуст. В бессильной ярости Переза пнул ногой металлический ящик так, что он отлетел метров на пятнадцать в сторону.

– Кто это сделал?! – с угрозой в голосе повторил свой вопрос Переза, обводя присутствующих горящим от гнева взглядом. Все подавленно молчали, кое-кто стыдливо опустил глаза. Многие теперь сомневались, а правильно ли они поступили, уничтожив накануне последний продовольственный резерв. Как никак, но до сих пор ежедневный крошечный кусочек шоколада и крышечка вина поддерживали в людях жизнь, оставляя надежду продержаться до того момента, как их спасут. Но этот момент снова откладывался на неопределённое будущее. Их по-прежнему окружало враждебное горное безмолвие, а долгожданные вертолёты всё ещё оставались далёкой мечтой. Кроме того, теперь у них не было еды. Мысль о голодной смерти перестала казаться чем-то нереальным. Страх, который вчера с появлением самолёта, казалось, навсегда покинул души людей, вновь возвращался.

– Это сделал я – не сразу, но всё же признался Роберто Ганессо. Он не боялся оскорблений Антонио и даже его ударов. Роберто даже не стал бы защищаться, если бы Переза сейчас начал избивать его. Гораздо страшнее для Роберто было осознавать, что возможно он снова обрёк других людей на медленную мучительную смерть. Совсем как ту истекающую кровью девушку на дороге, которую они с братом оставили беспомощной лежать на мокром асфальте ночного шоссе.

Вначале Антонио не поверил, что отличник и душка Ганесса мог организовать такую диверсию. Растерянным взглядам он прошёлся по знакомым лицам, ища в них подтверждения своей догадки, что Роберто зачем-то берёт на себя чужую вину. Но никто не был удивлён заявлением Ганессо. Тогда новая волна гнева охватила Антонио. Он не мог понять, как человек, собирающийся стать врачом, мог так поступить с другими людьми.