С самого выхода в океан до прохода через Ньюфаундлендскую банку, т. е. 3 сентября, плавание эскадры сопровождалось обстоятельствами весьма трудными и утомительными, с ходом столь несоразмерным, какой оказался между быстрыми ходоками-фрегатами, далеко уступавшими им в ходе корветами. Трудность эту составляли беспрестанные дожди, перемежавшиеся с густыми туманами. Но, несмотря, однако ж, на эти неблагоприятные условия, эскадра шла соединенно до 26 августа. В ночь с 25 на 26 августа, во время дождя, был сделан сигнал “развести пары”. Но в это время туман все скрыл из вида. На другой день, когда мгла начала несколько редеть, с флагманского фрегата “Александр Невский” увидели, что фрегат “Пересвет” и корвет “Варяг” на своих местах; первый под парусами, с разведенными парами, а второй под парами и без парусов. Но корвета “Витязь” нигде не было видно.

По разлучении с “Витязем”, шли в ордере фронта и 30 августа были застигнуты попутным ветром, с пасмурностью, во время которой корвет “Варяг” в ночь на 31 августа разлучился с эскадрой. На другой день, когда ветер стих, фрегаты оставались под малыми парусами в надежде, что если “Варяг” отстал, то он подгонит. Но ожидания остались тщетными. По прибытии 13 сентября фрегатов в Нью-Йорк, здесь нашли фрегат “Ослябя”, который пришел сюда из Средиземного моря 30 августа. Того же 13 сентября прибыли на рейд корветы “Варяг” и “Витязь”, а 29 сентября и клипер “Алмаз”. До ноября месяца эскадра находилась в Нью-Йорке, где занималась разными судовыми работами, которые оказались необходимы после бурного перехода в Америку».

Одновременно с эскадрой Лесовского в Сан-Франциско была сосредоточена эскадра контр-адмирала Попова в составе корветов «Калевала», «Богатырь», «Рында», «Новик», клиперов «Абрек» и «Гайдамак».

И сегодня военно-морские историки считают трансатлантический бросок Лесовского одной из самых выдающихся океанских операций в истории мирового флота. Если бы дядька Степан более в своей жизни не совершил ничего, то и этого его плавания было бы вполне достаточно, чтобы имя его было включено в пантеон великих российских флотоводцев.

Итак, первая часть операции была осуществлена блестяще. Теперь оставалось ждать реакции тех, против кого все это затевалось. И реакция последовала!

Кончился июль, за ним август, наступил сентябрь. Из Лондона в Петербург спешил специальный курьер с ультимативной нотой. Экспресс остановился для смены паровоза в Берлине. В купе неожиданно заглянул секретарь английского посольства.

— Выходите! – хмуро объявил он. – Форин офис распорядился прервать вашу миссию.

— Что произошло?

Вместо ответа дипломат извлек из кармана свежий номер «Альгемайне цайтунг», увенчанный громадной шапкой: «РУССКОГО ФЛОТА В БАЛТИКЕ НЕТ. ОН В АМЕРИКЕ!»

Такого апперкота Англия не получала уже давно. При этом опозорена была не только разведка и дипломатия, но и военно-морской флот. Русских проморгали все. Самое страшное же было в том, что исправить сложившуюся ситуацию было уже невозможно.

Переход эскадры Лесовского был совершен столь стремительно и скрытно, что не только за границей, но и в России узнали о существовании эскадры Лесовского только… из американских газет.

Планировавшаяся ранее высадка англо-французского десанта в районе Нью-Йорка сразу же стала невозможной. Хотя объединенные силы союзников были значительно больше, от прямого столкновения с русской эскадрой они отказались.

Успешный переход нашей эскадры насмерть перепугал и нашего посла в Лондоне барона Бруннова.

Испугавшись за исход мирных переговоров с Англией, он слал панические телеграммы вице-канцлеру Горчакову. А тот в свою очередь устраивал сцены Краббе. Но толстокожего Краббе не так-то легко было взять.

— Советую вам поменьше читать английских газет и пить на ночь успокоительные капли!

Разобиженный Горчаков тут же нажаловался Александру II, обвинив Лесовского в… плохой скрытности!

Узнав об обвинении, хитрый Краббе рассказал Александру II парочку свежих пикантных анекдотов, и инцидент был исчерпан.

В служебной же записке управляющий Морским министерством написал так: «Это, быть может, синопские выстрелы были причиной падения Севастополя, но если бы выстрелы эти могли в то время раздаваться в Океане на путях английской морской торговли, то торговое сословие этой страны, имеющее на ход государственных дел то огромное влияние, о котором упоминает барон Бруннов, вероятно, столь же сильно восстало против войны с Россией, как оно всегда восставало и восстает против войны с Америкой, несмотря на то что каждый англичанин ненавидит американца более всего на свете, за исключением разве француза».

Копия записки была препровождена Александру II, на которой тот написал: «Дельно». Повздыхав, Горчакову пришлось успокоиться.

Итак, к концу сентября эскадра собралась на рейде Нью-Йорка, готовая вырваться на просторы Атлантики, перекрыв главные британские и французские морские артерии. Но хватало и проблем: по Парижской декларации, к которой присоединилась и Россия, каперство запрещалось, товары нейтральных судов и сами суда были неприкосновенны – за исключением, разумеется, военной контрабанды. На все это наслаивалось то, что американцы активно торговали с Англией и Францией через Атлантику, а также Гражданская война в самой Америке. Этими сложными правовыми аспектами пришлось заниматься флаг-офицеру лейтенанту Семечкину.