Белинский Виссарион Григорьевич
Шрифт:
Общее смятение. Князь велит конюшему отыскать мельничиху; ее, разумеется, не находят…
Прошло двенадцать лет. Княгиня жалуется на охлаждение к ней мужа; няня утешает ее, не подозревая, что в грубой и невежественной простоте ее добродушных слов скрывается ужасная, роковая истина:
Княгинюшка, мужчина, что петух:Кури-куку! мах, мах крылом – и прочь,А женщина – что бедная наседка:Сиди себе да выводи цыплят.Пока жених – уж он не насидится,Ни пьет, ни ест, глядит – не наглядится.Женился – и заботы настают:То надобно соседей навестить.То на охоту ехать с соколами.То на войну нелегкая несет.Туда, сюда – а дома не сидится.Не есть ли это законная кара сильному полу за беззаконное рабство, в котором он держит слабый пол?.. Так, по крайней мере, можно думать по окончанию любовных похождений героя поэмы, этого русского дон-Хуана… Наскучив женою, он вспомнил о прежней любви, раскаялся, как в глупости, что бросил дочь мельника, не понимая, что она потому только стала ему мила, что ее нет с ним, что его жена уже не мила ему…
Сцена на берегу Днепра. Ночь. Раздается хор русалок, напоминающий своим фантастически-диким пафосом оргии Valse infernale [8] из «Роберта Дьявола». {16}
Веселей толпоюС глубокого днаМы ночью всплываем;Нас греет луна.Любо нам ночной пороюДно речное покидать,Любо вольной головоюВысь речную разрезать,Подавать друг дружке голос.Воздух звонкий раздражатьИ зеленый, влажный волосВ нем сушить и отряхать.Одна.Тише! птичка под кустамиВстрепенулася во мгле.Другая.Между месяцем и намиКто-то ходит на земле.8
Адского вальса. – Ред.
16
«Роберт Дьявол» – опера Мейербера.
Этот «кто-то» – князь, которого влекут к этим местам воспоминания прежней счастливой любви. Вдруг он встречается с отцом погубленной им девушки.
Старик.Здорово,Здорово, зять!Князь.Кто ты?Старик.Я здешний ворон…Князь.Возможно ль? это мельник!... . . . . . .Старик.Какой я мельник, говорят тебе,Я ворон, а не мельник. Чудный случай:Когда (ты помнишь?) бросилась онаВ реку, я побежал за нею следомИ с той скалы спрыгнуть хотел, да вдруг {17} Почувствовал: два сильные крылаМне выросли внезапно из-под мышекИ в воздухе сдержали. С той порыТо здесь, то там летаю, то клююКорову мертвую, то на могилеСижу да каркаю.17
У Пушкина: «И с той скалы прыгнуть хотел, – да вдруг» (т. IX, стр. 97).
Отосланная князем свита является опять к нему, по приказанию обеспокоенной княгини. Это внимание со стороны уже нелюбимой им жены раздражает его, и досада его изливается обыкновенным в таких случаях восклицанием, одним и тем же с тех пор, как стоит мир, как существуют в нем охладелые любовники и постоянные любовницы, и наоборот:
НесноснаЕе заботливость! Иль я ребенок.Что шагу мне нельзя ступить без няньки? {18}18
В этой строке слово «нельзя» было пропущено в издании 1841 года (т. IX, стр. 99). Белинский исправил сам эту ошибку; но возможно, в данном случае он пользовался текстом «Современника», где это слово есть (1837, т. VI, № 2, стр. 28).
Опять раздается фантастически-вакханальный хор русалок:
Что, сестрицы: в поле чистомНе догнать ли их скорей?Писком, хохотом и свистомНе пугнуть ли их коней?Поздно. Волны охладели,Петухи вдали пропели,Высь небесная темна,Закатилася луна.Одна.Подождем еще, сестрица.Другая.Нет, пора, пора, пора!Ожидает нас царица.Наша строгая сестра…В последней сцене князь встречается с своею дочерью-русалкою, которая послана матерью уловить его… Как жаль, что эта пьеса не кончена! Хотя ее конец и понятен; князь должен погибнуть, увлеченный русалками на дно Днепра. Но какими бы фантастическими красками, какими бы дивными образами все это было сказано у Пушкина – и все это погибло для нас!
«Русалка» в особенности обнаруживает необыкновенную зрелость таланта Пушкина: великий талант только в эпоху полного своего развития может в фантастической сказке высказать столько общечеловеческого, действительного, реального, что, читая ее, думаешь читать совсем не сказку, а высокую трагедию.
Теперь мы приблизились к перлу созданий Пушкина, к богатейшему, роскошнейшему алмазу в его поэтическом венке… Для кого существует искусство как искусство, в его идеале, в его отвлеченной сущности, для того «Каменный гость» не может не казаться, без всякого сравнения, лучшим и высшим в художественном отношении созданием Пушкина. {19} Какая дивная гармония между идеею и формою, какой стих, прозрачный, мягкий и упругий, как волна, благозвучный, как музыка! какая кисть, широкая, смелая, как будто небрежная! какая антично-благородная простота стиля! какие роскошные картины волшебной страны, где ночь лимоном и лавром пахнет!.. Принимаясь перечитывать это чудное создание искусства, восклицаешь мысленно к поэту:
19
«Каменный гость», одно из любимых произведений Белинского. Трагедия написана Пушкиным осенью 1830 года в Болдине (напечатана в сборнике «Сто русских литераторов» А. Смирдина, 1839, т. I, № 1, с некоторыми неточностями).