Шрифт:
Я смотрю на мужскую сорочку, которую ношу в качестве ночной рубашки, и чувствую себя таким ребенком.
Глава 15
Вечер тянется бесконечно. Около одиннадцати я погружаюсь в беспокойный сон. Меня мучают запутанные, тревожные сны.
В одном из них я сижу в лимузине с Дейвом… только он привидение; предметы просвечиваются сквозь него.
– Я убила тебя? – спрашиваю я, пока лимузин закладывает вираж за виражом.
Он расплывается в широкой улыбке.
– В этом мире так много страхов, – со смехом говорит он.
Только это не его смех; он говорит голосом моей сестры. Я в панике отодвигаюсь в другой конец салона и пытаюсь открыть дверцу, но она заперта.
– Глупо. – Она шепчет мне прямо в ухо, хоть Дейв и не сдвинулся с места. – Не меня тебе надо бояться! Это как бояться себя саму!
– Я не такая, как ты, – говорю я ей, Дейву, каждому, кто слышит меня.
– Правда? – задорно усмехается привидение. – Скажи это мистеру Дейду.
Все мои сны похожи на этот. Кошмары и призраки, схватки с невидимыми противниками. Я несколько раз просыпаюсь, замотанная в простыни, как будто билась с кроватью. И только после двух часов ночи мой утомленный разум избавляется от жутких образов и позволяет мне провалиться в глубокий, продолжительный сон.
В следующий раз я просыпаюсь под звуки классической музыки. Это мой будильник конечно же. Мне легче вступать в новый день под плавные переливы сонаты, чем под неожиданный визг электрогитары. Я позволяю себе полежать с закрытыми глазами, наслаждаясь музыкой. Это «Барокко» композитора семнадцатого века Томмазо Альбинони, моя излюбленная часть пьесы. Звук низкий и заманчивый, декадентский до греховности. Я ощущаю рубашку Роберта на своем теле, с губ срывается сладостный стон удовольствия, я глубоко вдыхаю через нос…
…и чувствую аромат свежего кофе.
Я медленно, со страхом открываю глаза. На прикроватном столике, рядом с будильником, стоит дымящаяся чашка.
Вторую держит в ладонях Роберт Дейд.
Я не двигаюсь, не сажусь, не произношу ни слова. Я думаю о ночных снах и кошмарах, которые одолевали меня несколько часов назад. Это не похоже на сон, но в то же время не может же он в самом деле сидеть здесь, в темно-сером кресле моей спальни, с одной из моих керамических чашек в руках.
– Ты ведь знаешь, что он венецианец, – кивает Роберт на мой будильник.
– Извини?
– Альбинони. Он из Венеции. Очень мило, если вспомнить, где мы познакомились.
Я натягиваю одеяло до подбородка.
– Как ты сюда попал?
– Если ты помнишь, я умею пользоваться отмычкой.
– У меня охранная система.
– Я знаю. Моя компания ее установила.
– Роберт, ты не можешь просто взять и…
– Ты же сама сказала, что я могу прийти через несколько дней. Несколько дней прошли.
Я перевожу глаза на часы.
– Верно, – соглашаюсь с ним я. – А еще сейчас семь тридцать утра.
Он вздыхает и отхлебывает кофе.
– Знаешь, как трудно мне было держаться в стороне все выходные? Зная, что у него все еще есть ключи от твоей квартиры? Зная, что он в любой момент может прийти и отомстить за все?
Музыка продолжает играть. Плавная мелодия помогает мне сохранять спокойствие.
– Дейв не психопат. Он мужчина, которому сделали больно. Вот и все. Он вернул мне часть этой боли и теперь движется дальше.
Он внимательно изучает свой кофе, наклоняет его, как сомелье наклоняет бокал вина, выясняя его возраст и качества.
– Одев тебя в то платье, – говорит он, – выставив тебя перед Лавом, словно какую-то игрушку или проститутку… может, он и не психопат, но явно… дьявольски восприимчив. – Он отрывается от кофе и заглядывает мне в глаза. – Ты полагаешь, что знаешь, на что он способен. Но ты не знаешь.
Я вздыхаю и смотрю на свой кремовый потолок. Еще рано, голова работает плохо. Но разве это не ирония – он вламывается в мой дом, чтобы предупредить меня о том, на что способен Дейв.
– Там, в коробках внизу, его вещи?
Я киваю.
– Когда он их заберет?
– Сегодня днем. – Я поворачиваюсь на бок и одариваю его успокаивающей улыбкой. – Меня здесь не будет.
Роберт доволен. Он подходит к кровати и ставит свою чашку рядом с моей.
– Больше ты не увидишься с ним наедине. Это небезопасно. Если тебе понадобится встретиться с ним, сначала позвони мне.
– Ты не имеешь права указывать мне, как с этим разбираться.
– Нет? – Он склоняет голову набок. – Ты готова рискнуть здоровьем, лишь бы побунтовать? Очень сомневаюсь.