– Больше не могу.

– Слишком много чеснока, – недовольно констатировал Дронго, – нужно будет еще избавиться от этого запаха. Но можете не беспокоиться, у меня всегда с собой ментоловый освежитель рта.

– Мне не понравился сам суп, – призналась она.

– Мне тоже, – поддержал ее Дронго, – поедемте к нам в отель, там могут подать более приличную еду.

– Нет, – возразила Татьяна, – у меня есть еще дела в издательстве. Я поеду туда.

– Хорошо, – согласился Дронго. Он подозвал официанта и расплатился с ним. Затем они вышли на улицу. – Вы мне очень помогли, Татьяна, – искренне сказал он, протягивая ей руку.

Она неловко протянула свою. Он наклонился и поцеловал ей руку. Затем неожиданно спросил:

– Сколько девочек у вас в издательстве?

– Пять человек без меня, а почему вы спрашиваете?

– Просто интересно. А как называется ваше издательство?

– «ABE», но почему вы спрашиваете?

– Может, я когда-нибудь захочу издать книгу на латышском языке, – улыбнулся Дронго.

– Договорились, – рассмеялась Татьяна. У нее был приятный молодой голос.

Попрощавшись, Дронго остановил такси и поехал в отель. До вечерней встречи с Марианной Делчевой оставалось около трех часов. Можно немного отдохнуть и подумать, что именно происходит. Если Лагадиньш прав, то тогда получается, что все друзья и знакомые Арманда не верят в его самоубийство. Никто не верит. И судя по тому, каким человеком был молодой Краулинь, он действительно не мог совершить самоубийства. И эта проклятая запонка при закрытом окне. И ключи под полиэтиленовой пленкой. А еще кровоподтеки на руке. Одних этих фактов достаточно, чтобы начать расследование заново. Эксгумация трупа уже ничего не даст, а вот проверить все факты заново обязательно нужно.

В этот момент в его номере зазвонил телефон. Дронго снял трубку и услышал тихий голос Лилии Краулинь:

– Простите, что я вас беспокою. Мне сказали, что вы весь день работали вместе с Татьяной. Спасибо, что вы так стараетесь.

– Ничего. Как вы себя чувствуете?

– Пока держусь. Врачи говорили, что у меня есть время, но теперь уверяют, что все прогрессирует слишком быстро. Смешное слово «прогрессирует». Как будто идет развитие в лучшую сторону.

– Да, – сдержанно согласился Дронго, – у них свои термины.

– Я начала думать о смысле нашей жизни, – призналась Лилия, – никак не могу понять, почему Бог дает нам душу, позволяет нам чувствовать, осознавать, любить и одновременно точно знать обреченность нашего положения. Как это несправедливо! Приговаривать каждого родившегося к смерти независимо от его дел и поступков.

– В эволюции это называется развитием, – меланхолично заметил Дронго.

– Старое уходит, новое нарождается. Но там нет сознания. И нет любви. Я не знаю, зачем это нужно Богу, но раз все было задумано таким образом, значит, нужно. Как вы считаете?

– Не знаю, – честно признался Дронго, – мне бывает очень страшно, когда я думаю о таких вещах. О бесконечности Вселенной, о бесконечности времени, которое мы не можем понять, и размеров, которые не можем объять. Это непостижимые вещи для обычного человеческого мозга.

– Как вы считаете, у меня есть надежда?

– Вы хотите лечь на операцию?

– Нет, вы меня не поняли. На операцию мне уже поздно. Я хотела у вас узнать, есть ли у меня надежда узнать имя настоящего убийцы?

Дронго молчал, ошеломленный ее словами. В этой женщине жила неистовая вера в ее мужа, умершего уже много лет назад. Как же сильно она его любила!

– Алло, вы меня слышите? – спросила Лилия. – Куда вы пропали?

– Я ничего не могу вам пока сказать, – ответил Дронго. Он не хотел ее обманывать.

– Понимаю. Спасибо вам за откровенность.

– Вы знаете, Лилия, – проговорил Дронго, – я думаю, что все знакомые с вами женщины немного вам завидуют.

– Мне? Вы шутите? Почему?

– Вы сами сказали, что у всех у нас путешествие в один конец. И все знают об этом. И все понимают, что это путешествие с заранее спланированным печальным исходом. У некоторых оно проходит буднично, незаметно, как обычное перемещение из одной точки пространства в другую, из одного времени в иное. А у вас была такая большая любовь, такая яркая жизнь. Вы счастливый человек, Лилия, потому что в вашей жизни было такое чувство.

– Да, – чуть подумав, согласилась она, – может, вы и правы. Если посмотреть с этой точки зрения. Вы знаете, я сейчас вам скажу то, что никогда и никому не говорила. О чем вообще не говорят, – она чуть запнулась.

Он терпеливо ждал.

– Арманд был единственным мужчиной в моей жизни, – быстро произнесла Лилия, – ни до, ни после у меня никого не было. И уже не будет. Что-то я разболталась. Это, наверное, воздействие лекарства. Извините меня за мою болтливость.

– Ничего страшного. Отдыхайте. Я вам завтра позвоню.

– До свидания, – произнесла она, и он осторожно положил трубку.

Потом взглянул на телефонный аппарат. Неужели такое еще возможно? В наш прагматичный технократический двадцать первый век? В шестидесятые годы, как и все бакинские мальчишки, он гадал, каким будет этот магический год с тремя нулями? Как встретит человечество двухтысячный год? Тогда им казалось, что будущее невообразимо прекрасно. Без войн, без болезней, без глупости, подлости, предательства. Как они мечтали заглянуть в это будущее!