— Мне это подойдет. Если меня спросит один из моих друзей, проводите его, пожалуйста, сюда.

Человек ушел. Мистер Питерс, очень довольный собой, сел на кровать.

— Довольно сносно, — сказал он, — и очень дешево.

— Да, конечно.

Это была длинная узкая комната со старым ковром на полу, железной кроватью, гардеробом, небольшим столиком, двумя венскими стульями и умывальной раковиной и унитазом за ширмой. Ковер был красный, сильно потертый, и под раковиной в нем зияли две дыры. Выцветшие обои кое-где отстали от стены. Если приглядеться, то на них можно было разглядеть маленькие красные точки. На окне была тяжелая голубая штора.

— До его прихода еще двадцать пять минут, — сказал мистер Питерс, взглянув на часы. — Можно пока расслабиться. Может быть, хотите сесть на кровать?

— Спасибо, мне и здесь хорошо. Полагаю, разговор будете вести вы.

— Думаю, что так будет лучше.

Мистер Питерс достал из кармана пиджака уже известный Латимеру люгер и, проверив, заряжен ли он, сунул его в боковой карман пальто.

Латимер смотрел на него, как, должно быть, смотрит пациент на дантиста. Его слегка подташнивало. У него почему-то вдруг вырвалось:

— Нельзя ли обойтись без этого?

— Думаю, можно, — сказал мистер Питерс тем тоном, каким родитель успокаивает ребенка, — но это необходимая предосторожность. Наверное, все обойдется. Вы напрасно волнуетесь.

В голове у Латимера мелькали кадры какого-то виденного гангстерского фильма.

— А что, если он войдет в номер и сразу начнет стрелять?

— Какой вы нервный! — Мистер Питерс снисходительно улыбнулся. — Ваше писательское воображение погубит вас, мистер Латимер. Димитриос не станет этого делать, потому что человек внизу может запомнить его, когда он войдет сюда. Кроме того, это не его стиль.

— А какой у него стиль?

— Прежде всего, Димитриос очень осторожный человек. Он ничего не предпринимает, не обдумав заранее.

— Для этого у него был целый день.

— Верно, но ведь ему неизвестно, что мы о нем знаем и кому могли сообщить нашу информацию. Все это ему еще надо установить. Предоставьте дело мне, мистер Латимер, я знаю, кто такой Димитриос.

Латимеру очень хотелось сказать, что покойный Виссер, по-видимому, думал так же, но он не сказал этого, а решил задать другой вопрос:

— Вы говорили, что как только вы получите деньги, Димитриос о нас больше никогда не услышит? Вы не подумали, что он, быть может, захочет выследить нас?

— А кого он станет выслеживать? Мистера Петерсена и мистера Смита? Это даже для него очень трудная задача, мистер Латимер.

— Но ведь вас он знает в лицо. Меня он сейчас увидит. Так что под какими бы фамилиями мы потом ни появились, он может узнать нас.

— Но для этого мы должны были бы как-то объявить себя.

— Моя фотография появляется иногда в газетах. Может так случиться, что издатель сочтет нужным поместить мой портрет на суперобложке. Димитриосу может попасться в руки эта книга. От таких странных совпадений никто не застрахован.

— Мне кажется, вы преувеличиваете, — сказал мистер Питерс, пожав плечами, — но раз уж это вас так беспокоит, постарайтесь скрыть от него ваше лицо. Вы носите очки?

— Да, когда читаю.

— Тогда наденьте очки. Наденьте шляпу и поднимите воротник пальто. Сядьте в углу — там темнее.

Мистер Питерс отошел к двери и посмотрел на пересевшего в угол Латимера.

— Ну что ж, это как раз то, что вы хотели. Хотя, по-моему, в этом нет необходимости. И вот теперь, когда мы все обдумали и предусмотрели, вдруг он не придет?

— Вы думаете, что это может случиться? — задал Латимер свой дурацкий вопрос — он все никак не мог прийти в себя.

— Разве угадаешь? — Мистер Питерс опять сел на кровать. — Быть может, он не получил письма. Не исключено, что он вчера уехал из Парижа. Но я уверен, если он получил письмо, то обязательно придет, — Он поглядел на свои часы, — Без пятнадцати девять. Думаю, он уже на подходе.

Они замолчали. Мистер Питерс достал из кармана маленькие ножницы и стал стричь ногти. Тишина была такой глубокой, что единственные звуки — тяжелое дыхание мистера Питерса да слабое звяканье ножниц — только подчеркивали ее. Латимеру показалось, что он слышит, как тикают его наручные часы. Прошла целая вечность, когда он решил посмотреть на них. Было без десяти девять. Он стал думать, о чем бы спросить мистера Питерса. Стал считать параллелограммы на обоях за гардеробом. Теперь ему уже казалось, что он слышит, как тикают часы мистера Питерса. Слышно было, как за стеной кто-то подвинул стул. Он опять взглянул на часы — было без четырех минут девять.

В коридоре под чьей-то ногой скрипнула половица, и звук этот был как выстрел.

Мистер Питерс бросил ножницы и сунул руку в карман.

Латимеру стало трудно дышать, сердце его учащенно билось. Он как завороженный смотрел на дверь.

Раздался негромкий стук. Мистер Питерс встал и, по-прежнему держа правую руку в кармане пальто, пошел к двери и открыл ее.

Латимер видел, как он вглядывался в плохо освещенный коридор и затем пропустил гостя.

В комнату вошел Димитриос.