— Кажется, ко мне пришел сон, — сказал Латимер.

— Сон! — подхватил толстяк, — Это великая милость, дарованная нам, людям. Меня зовут, — сказал он без всякой связи с предыдущим, — мистер Питерс.

— Мне было очень приятно познакомиться с вами, мистер Питерс, — ответил ему Латимер довольно сухо. — Мы прибываем в Софию очень рано, поэтому я не буду раздеваться.

Он выключил верхний свет в купе, оставив гореть лишь синюю лампочку над входом да два ночника, и залез под одеяло.

Мистер Питерс следил за его действиями с какой-то непонятной грустью, потом начал раздеваться. Балансируя на одной ноге, надел пижаму и забрался на свою полку. Минуты две он лежал неподвижно, тихо посапывая, потом повернулся на бок и, достав книжку, стал читать. Латимер выключил свой ночник и закрыл глаза. Через минуту он уже крепко спал.

Поезд прибыл на границу еще до рассвета. Латимера разбудил проводник. Мистер Питерс продолжал читать. Очевидно, его бумаги пограничники просмотрели в коридоре, и Латимер пожалел о том, что так и не узнал, к какой национальности принадлежит сей гражданин Мира. Болгарский таможенник заглянул в купе, нахмурился, увидев чемоданы, и исчез, так ничего и не сказав. Сон был сломан, и Латимер, подремав еще немного, открыл глаза. За окном был слабый серый свет утра. Поезд прибывал в Софию в семь. Латимер спустился вниз и начал собирать вещи. Мистер Питерс погасил ночник и закрыл глаза. Когда поезд начал погромыхивать на стыках, Латимер тихо открыл дверь купе. Мистер Питерс вдруг повернулся на другой бок и посмотрел на него.

— Простите, — сказал Латимер, — что разбудил вас.

В серой полутьме купе улыбка на лице толстяка показалась Латимеру клоунской маской.

— Напрасно тревожитесь, — ответил мистер Питерс, — я все равно не спал. Я только хотел вам сказать, что лучше всего остановиться в отеле «Славянская беседа».

— Благодарю за совет, но я уже заказал номер по телефону из Афин в отеле «Гран-палас». Мои друзья рекомендовали мне именно этот отель. Вы его знаете?

— Конечно. Это очень хороший отель, — Поезд начал тормозить, — До свидания, мистер Латимер.

— До свидания.

Как и любому пассажиру, Латимеру очень хотелось добраться поскорей до отеля, принять ванну, позавтракать, и только потом, случайно вспомнив слова мистера Питерса, он задумался над тем, каким образом тому стала известна его фамилия.

Латимер много думал над тем, какие задачи придется решать ему в Софии. В Смирне и в Афинах все сводилось к тому, чтобы получить доступ к документам. С этой работой легко мог справиться любой достаточно компетентный работник сыскного агентства. Здесь дело было совсем в другом. Очевидно, софийская полиция знала о Димитриосе, но, как верно заметил полковник Хаки, это знание было весьма незначительным. Это подтверждал тот факт, что только после того, как поступил запрос полковника, полиции удалось разыскать женщину, знавшую Димитриоса, и получить от нее сведения о нем. Познакомиться с документами из архива полиции было интересно главным образом для того, чтобы выяснить, чего не знала полиция. Латимер вспомнил слова полковника, что при расследовании покушений важно найти не того, кто стрелял, а того, кто субсидировал покушение. Латимер очень сомневался, чтобы полиция додумалась до этого.

Значит, первое, что предстояло ему выяснить: кому было выгодно убийство премьер-министра Александра Стамболийского. Только получив хоть какую-то информацию об этом, можно было строить предположения о роли Димитриоса в покушении. Разумеется, Латимер не исключал возможности того, что этой информации не хватит даже на небольшую коммунистическую брошюрку. Но ему очень не хотелось, чтобы все так обернулось. Он начинал входить во вкус задуманного эксперимента и ни за что бы с ним не расстался. Во всяком случае, отказ от него вряд ли прошел бы безболезненно.

Во второй половине дня он отправился к Марукакису. Тот оказался смуглым поджарым брюнетом с умными, слегка выпученными глазами. Каждая его фраза завершалась иронической усмешкой, точно Марукакис сожалел о своей излишней откровенности. Он беседовал с Латимером тем вежливым тоном, каким обычно ведутся переговоры о вооруженном перемирии. Разговор шел на французском.

— Какая информация вас интересует, мсье?

— Мне бы хотелось, чтобы вы рассказали мне о событиях, происходивших в 1923 году и связанных с покушением на Стамболийского.

— Вот как? — удивился Марукакис. — Это было так давно, что мне придется напрячь память. Мне это нетрудно, и я буду рад помочь вам. Но вам придется немного подождать, ну, скажем, часок-другой.

— Если бы вы согласились поужинать со мной сегодня вечером в отеле, где я остановился, я был бы просто счастлив.

— А где вы остановились?

— Отель «Гранд-палас».

— Я знаю место, где готовят лучше и ужин обойдется намного дешевле. Если хотите, я зайду за вами в восемь часов вечера. Вы не возражаете?

— Разумеется, нет.

— Очень хорошо. Тогда встретимся в отеле. До свидания.

Он появился в вестибюле отеля минута в минуту, и они, выйдя из отеля, прошли по бульвару Марии-Луизы, потом вверх по Алабинской и затем свернули в узкую боковую улочку. Не дойдя шагов десять до лавки зеленщика, Марукакис вдруг остановился и, немного смутившись, обратился к Латимеру:

— Несмотря на неказистый вид, кормят здесь очень хорошо. Но, может быть, вам хочется пойти в другое место?

— Нет-нет, я целиком полагаюсь на вас.