Альс, как всегда, преуменьшал свою привязанность к пятнистой кобыле. Он мог сам не поесть, но обязательно досыта кормил Ониту и, прежде чем свалиться от усталости, всегда находил и силы, и время, чтобы почистить ее шкуру и копыта. С людьми Альс, разумеется, не церемонился.

– Хватит валяться, маргарская морда! – проорал уже со спины Ониты эльф, подгоняя своих спутников. – Мы и так задержались.

– Тебе в этом Канегоре точно медом намазано, – недовольно пробурчал Пард.

Случайная драка не слишком радикально изменила планы Ириена. Во всяком случае, ему так показалось. Подумаешь, вместо того чтобы пробыть в Репте еще денек-другой, они поехали дальше. Пусть все трое чуть менее отдохнувшие, чуть более помятые, а местами и побитые. Мелкие неприятности – спутники любого путешествия. Теплый весенний дождик не в счет. Ведь одно удовольствие подставить лицо под частые капельки, прикрыть глаза и, отдавшись мерному ритму лошадиных шагов, ни о чем не думать. Ни о предстоящей встрече в Канегоре, ни о терзающих душу сомнениях, ни о дурных предчувствиях, ни о друзьях, ни о врагах. Раскинуть в стороны руки и ловить губами крошечные капельки… Дать духу воспарить, а телу расслабиться.

– Чего это он? – тихонько шепнул Кенард, оглядываясь на отставшего эльфа.

– А! Это… бывает, вьюнош, бывает, – вздохнул оньгъе. – Догонит, никуда не денется.

Объяснить двадцатилетнему человеку, что однажды наступает время, когда каждая весна и каждый дождь приобретают невиданную ценность, очень и очень сложно. Поэтому Пард и не стал пытаться. Сам понял не так давно. А когда-то…

– Он там чего? Молится?

– Отстань! Оно тебе надо?

Унанки по-кошачьи злобно щурит глаза, того и гляди зашипит. От неуместности расспросов и от недовольства всей людской расой готовый разразиться длинной и проникновенной речью о том, что есть вещи, недоступные человеческому пониманию, потому что… В общем, Пард и так знает все эльфячьи тезисы. А вот почему Альс вот уже битый час стоит по колено в воде в одних подштанниках и молча глядит куда-то в морскую даль, молодому оньгъе совершенно непонятно. А солнце льет свои лучи на головы лангеров, а море шепчет им о прошлом, а песок сочится между пальцами, словно все дни, месяцы и годы, отмеренные чьей-то недрогнувшей рукой каждому по-разному… И невдомек наивному рыжему парню, что тощий эльф растворил свою бессмертную душу в солнечном свете, в морской воде и в песке.

А главное, еще долго Аннупарду многое из поступков эльфа будет непонятно. Пока, разменяв пятый десяток уже спустя много лет, вот так же точно стоя на берегу Внутреннего моря, Аннупард Шого вдруг не почувствует то же самое невероятное единение с миром, слияние и восторг, опровергнув тем самым изящную теорию Унанки. Относительно недоступности для человечьих ума и чувств подобных тонкостей. Ошибался ушастый расист, благословен он будь в его эльфячьих небесах. Ничего тут сложного нет. Была б душа живая…

После полудня дождь только усилился. Небеса окончательно прохудились, и вниз, на землю низверглись водопады воды. Засверкали молнии, оглушительно громыхнул мощный раскат грома. Чтобы не угодить под удар молнии, троица путешественников спряталась под мостом через крошечную речушку, чьи овражистые берега не давали ограничиться обычной в этих краях деревянной гатью. Кенард предложил развести костер, чтобы согреться, но эльф и оньгъе категорически предложение отвергли, понадеявшись на скорое окончание ненастья. Зря, конечно. За стуком зубов они едва не пропустили момент, когда на мост въехала телега и по настилу застучали подковы. Дождь поливал округу, как из ведра, гроза неистовствовала, но и сквозь вой ветра эльф услышал вопли, звуки борьбы и драки. Потом сверху в бурлящий поток речушки шлепнулось тело. Вполне живое, только малость избитое.

– Помогите! Спасите! – прокричал беглец и перекатился по скользкой глине прямо к ногам Альса.

Это был мужчина, судя по голосу, довольно молодой.

Следом за ним под мост бросились еще несколько человек, но, в отличие от первого, они были вооружены и решительно настроены поймать беглеца. Даже не попытавшись объясниться по-хорошему, они бросились на Альса и его спутников. Мало того, попытались покалечить лошадей. Такого безобразия ни ветландский рыцарь, ни лангеры простить не смогли. Короткая и яростная схватка под проливным дождем, по колено в грязи и воде кончилась для преследователей плачевно. Они остались валяться под мостом через безымянную речушку.

– Та-а-а-ак! – мрачно молвил Альс, осматривая поле боя. – И кого же это мы так лихо порубили? И ради чего… вернее, кого?

С ног до головы перемазанный грязью, мокрый насквозь нелюдь, с подбородка и носа которого текли ручейки, выглядел устрашающе, и тон его голоса ничего доброго никому не предвещал.

– Ты кто такой? – спросил он у трясущегося от холода и пережитого страха полуголого беглеца.

Руки его по-прежнему оставались связаны, а резать путы никто не торопился. Эльфу меньше всего хотелось бы узнать, что он спас какого-то висельника от законной кары.