– Прошу прощения вашего величества, – возразил Пирр, – но не так быстро. Вы вольны лишить сана любого священника, но избирается патриарх синодом священнослужителей, которому император предлагает список из трех имен, коими выбор ограничивается.

– Вы же понимаете, что эта болтовня лишь отсрочит ваше собственное избрание, – ответил Крисп.

Пирр отвесил поклон.

– Ваше величество благосклонны ко мне. Однако все формальности должны быть соблюдены, чтобы избрание нового главы церкви стало законным.

– Если Гнатий помог Петронию бежать, сказала Дара, сместить его будет мало. Свидание с палачом в самый раз за его измену.

– Это потом решим, – ответил Крисп и с терпением крестьянина принялся ждать, кого приведут в императорские палаты первым Гнатия или Трокунда. Пирр начал беспокойно шагать взад-вперед, и Крисп отправил его обратно в монастырь. А сам продолжал ждать.

– Как ты можешь быть так спокоен? – спросила нетерпеливо мерившая комнату шагами Дара.

– А что изменится, если я буду грызть ногти? – ответил Крисп.

Дара, не сбиваясь с шага, фыркнула.

К некоторому удивлению Криспа, взятый Тировизием отряд доставил Гнатия прежде, чем Барсим вернулся с Трокундом.

– В чем дело, ваше величество? – оскорбленно вопросил патриарх, когда постельничий привел его пред светлые очи самодержца. – Я бы назвал крайним унижением то, что меня, будто низкородного вора, волокли по улицам без малейшего уважения не только к моему сану, но и к моему достоинству, которого заслуживает даже преступник!

– Гнатий, где Петроний? – стальным голосом осведомился Крисп.

– В монастыре святого Скирия, конечно. – Брови патриарха поднялись. – Вы хотите сказать, что его там нет? Если так, я понятия не имею, где он.

Голос Гнатия звучал озабоченно и удивленно, создавая впечатление полной невинности. Но Крисп прекрасно знал, каким ораторским талантом наделен Гнатий; изобразить невинность было для него детской игрой.

– Пока весь город вчера не сводил с нас глаз, Гнатий, Петроний скрылся из монастыря. Откровенно говоря, я знаю, что вы не питаете ко мне великой любви. И вас удивляет, что я заподозрил вас?

– Ничуть не удивляет, ваше величество. – Гнатий улыбнулся самой чарующей из своих улыбок. – Но, ваше величество, вы знаете также, где я был вчера. Вряд ли я мог руководить побегом Петрония, осуществляя одновременно святой обряд вашего венчания с императрицей. – Он снова улыбнулся – теперь уже Даре. Та мрачно глянула на него, и патриарх увял.

– Нет, но спланировать и организовать его бегство вы могли вполне, – ответил Крисп. – Поклянетесь ли вы под страхом вечного льда Скотоса, что никоим образом не причастны к отступничеству монаха Петрония?

– Поклянусь, чем только пожелает ваше величество, – без промедления отозвался Гнатий.

Но тут Крисп увидел, что в дверях стоит Барсим, а за ним невысокий худой мужчина, бритоголовый, точно священник, но в красной рубашке и зеленых штанах, с набитой сумой в руках.

– Ваше величество, – произнес Трокунд, начиная падать ниц, но Крисп взмахом руки остановил его.

– Чем могу служить вашему величеству? – спросил волшебник, выпрямляясь. Голос его был басовит и глубок, точно исходил от человека на голову выше и вдвое шире в плечах.

– Вам не придется давать клятв, пресвятой отец, – обратился Крисп к Гнатию. – Ведь ради мирских благ вы так можете пожертвовать ненароком собственной душой, а это было бы весьма печально. Я просто задам вам те же вопросы еще раз, а этот волшебник проверит, правду ли вы говорите.

– Мне потребуется время для подготовки, ваше величество, извинился Трокунд. – Кое-что из потребных материалов у меня с собой, если я правильно понял вашего вестиария. – Волшебник принялся вытряхивать из сумы зеркала, свечи и закупоренные склянки всех цветов и размеров.

Гнатий наблюдал за его приготовлениями без особого страха, зато с явным возмущением.

– Ваше величество, я подчинюсь и этому надругательству, сказал он, – но должен сообщить вам, что решительно протестую.

Неужели вы способны представить, что я нарушу свою клятву?

– Я могу, – ответила Дара.

Крисп выбрал иной способ.

– Я могу представить многое, пресвятой отец, – напомнил он патриарху. – В том числе могу представить, как нужные мне сведения вытягивает из вас палач. Полагаю, волшебство повредит вашему здоровью и достоинству меньше, но я могу и передумать, если вам будет угодно.