Выбора не оставалось. Проклиная альгарвейцев – проклиная себя за невнимательность, – подводник поплыл в сторону Тырговиште. После отчаянного бегства на спине Эфориели до одноименного города было неблизко, но берег находился в пределах досягаемости. Понравится это лагоанцам или нет – Корнелю возвращался домой.

Когда в дверь решительно постучали, Ванаи вздрогнула. Она решила – она боялась, – что стук прозвучал на альгарвейский манер. Может, если не отвечать, незваные гости уйдут сами? Но надежда была, конечно, пустой. В дверь постучали снова, еще более резко и настойчиво.

– Силы горние, Ванаи! – раздраженно крикнул Бривибас. – Пойди посмотри, кто там, пока дверь не вышибли! Как можно размышлять, – добавил он вполголоса, – если тебя постоянно отвлекают?

– Иду, дедушка, – обреченно ответила Ванаи.

С отвлекающими дед не имел дела. То была ее работа.

Девушка подняла засов, распахнула двери и вздрогнула снова – не только потому, что день выдался настолько студеный, насколько это вообще в Ойнгестуне бывало. На пороге стоял майор Спинелло, а за спиной его маячил взвод альгарвейских солдат.

– Добрый день, – проговорил он на безупречном своем каунианском, окинув девушку пристальным взглядом. Выражение на его лице ей очень не понравилось, но голос майора оставался деловитым. – Я требую встречи с вашим дедом.

– Сейчас приведу его, сударь, – ответила Ванаи и, не удержавшись, добавила: – Мне кажется, едва ли он станет вам помогать.

– Может, нет, а может, и да. – Голос Спинелло прозвучал хладноковно, но Ванаи не поверила в это ни на миг. – Должен признать, – продолжал майор, – я нашел новый способ принудить его к сотрудничеству. Приведи его, красавица, чтобы мы могли перемолвиться словом.

– Подождите минутку.

В дом его Ванаи не пригласила. Если войдет сам – это уже будет не ее вина.

– Дедушка, – проговорила она, заглянув в кабинет Бривибаса, – с вами желает побеседовать майор Спинелло.

– Да ну? – пробурчал Бривибас. – А я вот не имею желания с ним беседовать. – Выражение лица Ванаи было, надо полагать, весьма красноречивым, потому что дед поморщился и отложил перо. – Надо полагать, выбора у меня нет?

Ванаи кивнула. Бривибас со вздохом поднялся на ноги.

– Хорошо, внучка. Я пойду за тобой.

– А вот и вы, – проговорил Спинелло, когда Бривибас предстал перед ним. – Следующий вопрос: почему вы еще здесь?

– Ученые мужи искали ответа на этот вопрос еще до основания империи, майор, – холодно ответил дед. – Боюсь, что удовлетворительного ответа на него до сей поры не получено, хотя философы продолжают трудиться над ним.

– Я говорю не о философии, – уточнил альгарвейский офицер. – Я спрашивал, почему ты, чародей Бривибас, находишься здесь, в этом доме. Мы уже не первый месяц набираем в вашем квартале рабочих. Только по недосмотру ты до сих пор не попадал в их число. Мне приказано исправить сей недосмотр, и я его исправлю. Идем, старик. Тебя ждут дороги, которые должно замостить, мосты, которые должно починить, и руины, которые следует разобрать. От твоего тощего тела будет немного проку, но довольно и этого. Идем. Сейчас же.

Бривибас глянул на свои руки – белые, мягкие, гладкие. Единственная мозоль, которую он заработал за свою жизнь, пряталась у ногтя среднего пальца правой руки: мозоль письменника. Старик обернулся к Ванаи:

– Позаботься о моих книгах, как только сможешь, – и о себе, конечно.

Верен себе до последнего, мелькнуло у девушки в голове: сначала книги, потом внучка. И, не успела она выговорить хоть слово, Бривибас кивнул майору Спинелло:

– Я готов.

Солдаты увели его. Ванаи стояла в дверях, но старик не обернулся. А вот альгарвейский майор глянул на нее через плечо, прежде чем они с Бривибасом завернули за угол, и весело помахал рукой. Потом они скрылись из виду.

Ванаи постояла на крыльце еще несколько минут, не замечая, что из дома выходит тепло, наконец вернулась и захлопнула дверь за собой. Сердце ее цепенила такая стужа, что мороз за окнами был едва заметен. Она не знала точно, сколько лет деду, но за шестьдесят – в этом сомнения не было. И за все эти годы он ни дня не работал руками – в том смысле, который вкладывал в эти слова Спинелло. Долго ли он выдержит на принудительных работах? Нет. В этом Ванаи была уверена.

Случались минуты, и не раз, когда девушка мечтала, чтобы нудный старик пропал пропадом и больше никогда ее не тревожил. Теперь он и вправду ушел. Дом, где они жили вдвоем с тех пор, как Ванаи была еще маленькой девочкой, без него стал слишком большим и слишком просторным. Девушка бесцельно бродила из комнаты в комнату, пока не осознала, намного поздней, чем это обычно случалось, что голодна. Ванаи сжевала ломоть хлеба и несколько сушеных фиг – готовить что-то более существенное у нее руки не поднимались. На ужин она поставила вариться густую похлебку с ячменем и остатками колбасы из кладовой. Аппетита не было совершенно, но дед, когда вернется, будет очень голоден.

Бривибас вернулся домой на два часа позже, чем рассчитывала девушка. Таким грязным и хоть вполовину настолько измученным она не видала его в жизни. Ногти были обломаны и щерились черными полумесяцами грязи. Ладони превратились в кровавое месиво волдырей.

Одного взгляда Ванаи хватило, чтобы разрыдаться.

– Ну-ну, внученька, – прошептал он голосом, который девушка впервые смогла назвать старческим: ломким, будто жухлая трава. – Спинелло полагает свои умозаключения безупречными… но меня они не убеждают.