Кавардак у главных ворот Соснового Бора выгнал из постелей всех. Увидев, что основные силы некроманта полностью уничтожены, все стали с любопытством наблюдать, на что способен сорвавшийся с цепи Дар хворой Феи.

– Мерзкая девчонка, – взвыл старик, – нежели ты думаешь, что в состоянии сладить с такой мощью, как моя тёмная сила, замешанная на страданиях и смерти? – Он достал нож и сделал небольшой надрез на вене.

Такого чуда не припомнила даже тётушка Фермопена: вместо крови из раны фонтаном хлынул древесный сок. Через минуту появилась смола, которая аккуратно остановила незапланированное безобразие. Глаза у некроманта почти вылезли из орбит, он открыл рот, чтобы сделать ещё какую-нибудь гадость, но из его глотки не донеслось ни одного слова, только шелест листвы, когда с ней забавляется довольно сильный ветер.

– Да, – озадаченно проронил юный Нимирэль, – это как вовремя я загладил свою вину перёд Милисандрой. А то превратили бы меня в зеленокожую орчанку или ещё что похуже сотворили. Эйна Фермопена, смолистый некромант меня впечатлил на всю оставшуюся жизнь.

К слову сказать, Милька выздоровела ровно через две седьмицы, как и предсказывал эртэ Тавиэль. Времени на написание курсовой почти не оставалось, поэтому девчонка засучила рукава и спешно принялась навёрстывать упущенное время практики.

Мили была в ужасе: половину практики проболела из-за одного тупого орка. Эртэ Тавиэль ещё раз послушал её и проверил при помощи сложных магических плетений, прежде чём, наконец, сказать, что она совершенно здорова.

– Наконец-то, – проворчала она, – я себя прекрасно чувствовала ещё три дня назад. Вот как теперь мне успеть сделать курсовую за полторы недели, а?

– Ты же Фея Грёз, наколдуй себе готовую работу, правда разбираться, учить и варить зелья всё равно придётся, иначе зачёт не поставят, – беззлобно подколола тётка Фермопена надувшуюся как мышь на крупу в железной банке Мили.

– Агась, только вот мой Дар Метаморфоз ещё не освоен. Вы готовы ощутить себя в шкурке «Укоренившегося некроманта»? Что-то меня терзают страшные сомнения… – приятным голосом пропела девчонка и отправилась в свою комнату в доме Главного Лесничего Королевства Фей.

– Да уж, – рассмеялся Нимирэль, – попал дедок в неприятную историю. Несколько лет силы копил, нежить создавал, договаривался с нечистью и дикими зверями, а в результате стоит у нас на дворе. Мало того, что корни пустил, так ещё и вместо крови сок по жилам бежит. Мили, ты ещё его в кору оберни и пусть на руках веточки появятся. По весне сначала зацветёт, а потом ещё и листвою оденется, птички начнут гнёзда вить. Глядишь, пакость какая во рту вместо дупла поселится. С северного бочка мхом и лишайником зарастёт, – одного взгляда на бывшего врага феечке хватило, чтобы они с истерическим хохотом в унисон хлопнулись на чисто выскобленный пол в горнице.

– Нимирэль, хорош зубоскалить, – осадила длинноухого татя Старая Фея, – если бы ты вовремя не рассказал всё отцу и не искупил собственную вину, ещё не ясно, в каком виде твоя тушка пребывала бы в настоящее время.

Представив себя на месте пленённого некроманта, стоящего посреди Соснового бора, а в ушах воробьи гнёзда свили, а из рук проросли веточки с дубовыми листочками, а по осени и с желудями, молодой эльф позеленел и опрометью помчался в сторону входной двери. Недавно съеденный завтрак неожиданно запросился погулять.

– Эйна Фермопена, не позволяйте племяннице переутомляться, иначе болезнь может вернуться. Не думаю, что всё мы готовы ещё раз пережить подобное пикантное приключение. С уже сложившимися проблемами бы по-тихому разобраться.

– Эртэ Тавиэль, главное, лес больше не опасен, главный корень всех бед отфеячен, как положено. По весне выкопаете его и отправите в столицу на Королёвский Суд. Меня только беспокоит, как Милька успеет курсовую свою нормально сделать. Ингредиенты-то есть, какие душа захочет, но варить она сама должна, как и писать. Допустим, книги ей я уже купила, да вы ещё дали интересный талмуд. Только вот придётся племяннице основательно потрудиться, чтобы наверстать упущенное из-за болезни время. Не думаю, что ваши озорники не попытаются напакостить. Она поправилась, потому менее опасна, чем тогда, когда была хворая.

Милисандра с завистью посмотрела на впавшую в зимнюю спячку ящерку: «Эх, Талли, хорошо тебе, спи себе, смотри цветные сны! А мне ещё эту мерзкую курсовую надо успеть сделать и все прилагающиеся зелья сварить». Феечка тяжело вздохнула, достала подставку с листами пергамента и принялась аккуратно переписывать из книги, которую позаимствовала у эртэ Тавиэля, главу, посвящённую редким растениям окрестностей Соснового Бора. При этом копировать приходилось даже картинки, иначе зачёта ей не видать как своих ушек без зеркала.