– А кто сказал, что с ней что-то случилось?

– Если бы с ней ничего не случилось, ты бы сказала, что с ней ничего не случилось. Но вместо этого ты отвечаешь вопросом на вопрос.

– С ней ничего не случилось.

– Не убедила, – замотал головой я. – Тебе сколько – двадцать два? Двадцать три? Если мать родила тебя в раннем возрасте, ей сейчас сорок с чем-то. Если ты – поздний ребенок, ей сейчас немного за шестьдесят. В любом из этих вариантов статистически вероятно, что она еще жива. А ты тут самостоятельно назначаешь цены за номера. И что-то мне подсказывает, что мама не увидит ни одного доллара из тех ста, которые я тебе дал при регистрации. Или из тех ста, которые ты у меня выманила. Ты здесь всем заправляешь сама.

Ханна ухмыльнулась, но только на секунду. Она взяла с тумбочки сигареты, «зиппо» и закурила.

– У моей матери Паркинсон. Она еще немного занимается документами, но больше ничего делать уже не может. Все, что требует физической активности, на мне. И вы правы. Я бы с радостью продала это место.

Я внимательно смотрел на нее, не уверенный в том, что она сказала правду. Какая-то трагедия произошла, но это был не Паркинсон. Я мог бы доказать ей, что она врет, но даже в этом случае я сомневался, что она расколется. И я решил пока отпустить эту тему. На время.

– Вернемся к моему вопросу. Поскольку ты не планировала что-то у меня своровать, какого черта ты обыскивала мой номер?

Ханна смахнула пепел с сигареты, подошла к медвежонку и взяла его в руки. Она внимательно его осмотрела, надеясь найти камеру, и улыбнулась, когда поиск увенчался успехом.

– Должна признать, я задумалась над медведем. Он никак не вписывался в картину. Подумала, может, это подарок какой-нибудь подружки, но это было маловероятно. У вас есть подружка?

– Я одинок, и это меня полностью устраивает, и вопросы сейчас задаю я.

– Я делаю это от скуки, чтобы немного встряхнуться, – сказала она. – Это первая причина. Вторая – мне нравится попробовать понять людей, которые здесь останавливаются, – что за люди, что у них за жизнь. Можете назвать это крайней степенью наблюдения.

– Ну, так и что я за человек? – засмеялся я.

– Если бы я не знала, кто вы, я бы решила, что вы – серийный убийца.

Ханна засмеялась, потому что для нее это была шутка, а я тоже стал смеяться, потому что не хотел, чтобы она узнала, о чем на самом деле я думаю. Мы одинаковые.

– Почему ты так решила?

– Шесть пар аккуратно сложенных и одинаковых трусов. Шесть пар носков – тоже аккуратно сложенных и одинаковых. Шесть футболок, выдающих сомнительный вкус в стариканской музыке. Две одинаковые пары джинсов и два свитера с капюшоном – черный и серый. Когда вы одеваетесь утром, вам нужно выбрать только футболку и свитер. Но сейчас лето, поэтому свитер отпадает, то есть нужно принять всего одно решение.

– Может, я просто прагматик.

– То, что для одного человека – прагматизм, для другого – странность. Признайте, это похоже на обсессивно-компульсивный синдром.

Я взял из пачки новую сигарету.

– Хочу предложить тебе работу. Ты – именно тот человек, который нужен в новом шерифском управлении Дейтонского прихода.

Ханна бросила на меня удивленный взгляд.

– Вроде бы я каждое слово понимаю в этих двух предложениях, но вместе они не несут никакого смысла.

Я прошелся по файлам в компьютере, нашел нужный и нажал на воспроизведение. На экране появился грязный бетонный пол, на котором лежит Сэм Гэллоуэй с кляпом во рту и в полной панике.

– Посмотри и скажи мне, что думаешь.

Когда десять минут спустя появился Тэйлор, Ханна смотрела видео в третий раз. После первого просмотра она авторитетно заявила, что видео «мерзость», что было точной и понятной оценкой, но совершенно никак не помогало. Перед вторым просмотром я попросил ее обратить внимание на детали, с помощью которых мы могли бы понять, где произошло убийство. Этих деталей не было, но я все равно решил задать этот вопрос, отступив от концепции мизерного шанса.

Тэйлор вошел без стука и замер на месте, увидев, как мы плечом к плечу сидим на кровати. На ногах у Ханны лежал лэптоп, и она неотрывно смотрела на экран в крайней степени сосредоточения.

– Что тут у вас происходит, Уинтер?

– Тэйлор, познакомься с твоим новым сыщиком. Ханна, познакомься, это твой босс. Тэйлор возглавляет наше отделение уголовного розыска, – тихо прошептал я ей. – Его первым распоряжением было найти сыщиков, так что вот и ты.

Ханна тихо фыркнула себе под нос. Ее глаза не отрывались от экрана.