Шрифт:
Говорит им солдат:
– Женщину вот убили!..
А матрос и спрашивает, веселый:
– А за чего ее успокоил-то?
– Как так, я успокоил?! – так и взвился солдат. – Ты ее саданул, может… а мы такими делами не занимаемся! По шпекуляции – это так, а душегубством… не занимаемся.
А матрос смеется:
– А грабли чего в крови? Товарищей не опасайся!
– Какой я, к шуту, тебе товарищ?! – осерчал солдат. – Чего – грабли? Руки у меня с войны все в крови, не отмываются!..
– Ладно, – матрос смеется, – одна не в счет. Карманы-то у ней имеются? Стой, мы ей легистрацию наведем сейчас… А ну, мамаша?..
– Брось, товарищ… – говорит заводской сурьезно. – Мертвую тревожить не годится!
Выругался тут матрос нехорошо:
– По-шел ты… живых тревожили, не боялись! Не засть. Сам, небось, по карманному производству руку набил… Эй, мамаша… А ну-ка покажь, и где тут у тебя… кармаша?..
– Нет, брат, – стал заводской серчать, – не по карманному производству мы, а по металлу…
А матрос гогочет:
– Во-во! По металлу и я охоч Вон и крестик… чем не металл? Солдату-то не доспело Проба-то на нем имеется?.. Дойдет и до него черед, сначала пощупаем мочалу А ну, помогай, товарищ.
– Нехорошо! – говорит заводской, брови к носу – Капиталистов мы щупали, а над мертвым ругаться рабочий человек не может. И крови рабочий человек не любит Не товарищ я тебе по такому делу.
А солдат сидит – обомлел, другую цигарку вертит.
– Не това-рищ! – кричит матрос, – а как винцо пить да денежки делить… – первые?! Другие за вас кровяную работу делай? На готовенькое бы только… черт… да й ней все карманы вырваны!.. Ай да солдат! Да ты ее еще, может, и…
– Не трожь, живая!! – как крикнет заводской, не в себе… За голову схватился – бежать!
Будто – чего почудилось! А матрос ничего, ругается:
– Зайцы – черти! Напакостили да – в кусты?!.. А ты прямо действуй! Я мощи вскрывал, да не боялся! «Три Святителя» у меня на голове, сам четвертый! Я ее счас дознаю, живая она ай мертвая. Жилку такую знаю…
Обругался нехорошим словом и схватил руку женщины… Тут и случилось.
Поднялась рука – полнеба закрыла. Дрогнул матрос и пал под накрывшей его десницей.
Глядит солдат: что такое… матроса нет?! И видит: растет женщина, ноги по всему логу, руки на степь закинулись!..
Поднялись у солдата волосы дыбом, пополз на карачках в степь. И мешок свой бросил.
А уж и ночь на степь пала. Воронье по местам село. Ни зги не видать – темно. Только совы за мышами шарахают. Вылез бес из болота, постоял – послушал… И говорит:
– Ладно идут дела! А ну-кась?..
Привалился к земле – и слушает: чу-уть позывает – стонет, как мушка у паука в тенетках.
– Скоро можно и шапку надеть… лихо! – думает себе бес.
И давай плясать – гукать! Плясал-плясал…
– А ну-кась?..
Привалился – и слушает: та-ак, будто комарик чутош-ный, позывает-стонет.
Потер бес лапы, шапку из-под хвоста вытянул, на корявую головешку насунул – в поход собрался. Идет – попрыгивает, падалью от него порыгивает. А совы так вкруг него и летают, так и шарахают…
Остановился и думает:
– Главное бы дело выгорело! Пьяница, может, какой пройдет, крест сымет?.. А там плевое дело – в болото затащить. Тогда и вся степь наша! Подох Гришка-матрос, дрогнул! Верного друга потеряли. А ну-кась?..
Припал бес к кочке – и слушает: та-ак, в полчуть, ровно травка по ветерку позукивает.
– Последняя ее кровь ходит… – говорит бес, язычище до пуза вывалил. – Пять минут и разговору осталось. Только бы пьянчужка какой набрел. Разбойник с нее креста не сымет, а пьяница задумается.
И давай вызывать скрозь землю:
– Эй, Мишка, иди!
– Эй, Гришка, иди!
– Васютка, Стешка, Аксютка, Лешка, Сысой, Ивашка, Косая Машка, Хрипун – Костюшка, Стигней, Настюшка, Федул, Микнтка, Пахом, Улитка, Вавилка, Прошка, Ермил, Ерошка, Максимка-Бубен, Хохол из Лубен, Дурак-Трохимка, Снохач-Яфимка, Похабник-Пашка, Блудилка-Дашка…
Всех степных пьяниц перебрал – не слыхать! Осерчал бес, с досады под хвост полез…
– Вот, черти! С матери родной сымали, а с этой – чего боятся?! А я-то им в ухи дул: мачеха она вам лихая!..
Хвостищем за ухом поскоблил – и вспомнил:
– Касьяшку-пьяницу помянуть забыл: живореза-то самого!..
И давай:
Товарищ Касьяша, Варится у нас каша, Лежит на степе падаль, Златого креста не надо ль?..Слушает – не идет Касьяшка!