Паустовский Константин Георгиевич
Шрифт:
Разговор Пушкина с Кузьмой слушает за соседним столиком косматый человек в потертой скуфейке.
Человек в скуфейке (оборачивается к Пушкину). Это верно, растерялся народ. Один оброк – шесть рублев серебром с души! Вот и поди, выколоти его из дырявой мошны. Ты вот выколачивай, а я погляжу!
Половой ставит на столик Пушкину графин водки и закуску.
Пушкин (человеку в скуфейке). Садись, отец, с нами.
Человек в скуфейке (подсаживается к столику Пушкина). Подай вам господи!
Пушкин. Водочки выпьешь?
Человек в скуфейке. Как не выпить! На дворе ростепель, сырость.
За окнами слышен гомон ворон.
Воронье кричит. Такое есть рассуждение промеж народа, что не миновать новой беды.
Суетливый мужичок (за соседним столиком). Не-ет, браток! Ты сам привык, как ворон, каркать. Иное в народе говорят! (Быстро пересаживается за столик Пушкина.) Иное!
Кузьма. Чего там – иное, иное! Ничего иного не будет!
Суетливый мужичок. Ан будет. Послабления ждут. Будто недоимки нам скостят. Начисто! Царь-то помер.
Человек в скуфейке. Буде врать-то! Ничего он не помер.
Суетливый мужичок (оглядывается). Потише бы…
Человек в скуфейке. Ты не пужайся, сморчок! Ты лучше выпей!
Суетливый мужичок вежливо наливает себе стопку, пьет.
Уж на ком, на ком – а на царе невесть сколько грехов. Какие, скажем, наши мужицкие грехи? Чего уворовал от худости своей? Или шапку не поспел скинуть перед барином! А у царя, брат, не то! Да… Согнулся царь Александр от великих грехов и надумал: «Кину я этот самый престол к евоной бабушке, уйду в лес, в пустыню, буду жить затворником, каяться перед всевышним». Так и сделал. Положили заместо него в гроб унтер-офицера, никому не показали, запаяли гроб свинцом – и все тут! Иди догадайся. А царь-то давно ускакал за Енисей. Там его сам Аракчеев не сыщет.
Кузьма. А какая нашему брату выгода от царского покаяния?
Суетливый мужичок (хихикает). Вот то-то. От него лебеда хлебом не станет. Это все монахи придумали.
Человек в скуфейке. Тебе все – монахи!
Суетливый мужичок. Да сам ты кто?
Человек в скуфейке. Я караульщик ночной. Монастырский.
Пушкин. Как же дознались об этом? О царе!
Человек в скуфейке. Эх, барин… Правда под землей по жилам течет. То тут пробьется, то там.
В трактир входит слепец с мальчиком-поводырем. Еще у порога слепец и поводырь начинают петь:
Расступися, мать сыра земля, Приоткройся гробова доска. Распахнися саван вытканный, На лицо рукой накинутый. Встань, родимый батюшка, Пробудись от сна от крепкого, От сна крепкого, вековечного!Слепец идет с шапкой между столиков.
Целовальник (слепцу). Повеселил бы лучше людей.
Слепец. Я, братие, всю землю исходил, а узреть ее так и не сподобил господь. Может, зрячему она и весела, а мне, убогому, все мнится – темно! Ой, темно у нас! С горем спать ложимся, горем покрываемся, с горем поутру встаем.
Суетливый мужичок. Доля-то счастливая, надо быть, где-то находится.
Кузьма. Раки ее съели, браток.
Пожилой ямщик (оборачивается к Кузьме). Ты помалкивай. А то случится с тобой, как в песне поется: «Сотню палок закатят – так все кости затрещат».
Баба в теплом платке. Господи-милостивец! Нигде нету отдохновения; ни тебе в избе, ни на поле, ни в храме божьем, ни в трактире.
Слепец подходит к Пушкину. Пушкин берет его за рукав, сажает за свой столик. Мальчик-поводырь робко садится рядом со слепцом.
Пушкин (поводырю). Ты ешь, мальчик. Не бойся. И слепца покорми. Ты что же, сирота?
Поводырь (кивает головой). Ага!