Альберт Шпеер так описывал дьявольский план Геббельса по устранению его bete noire:

После того, как Хадамовски был дискредитирован (вероятно, совершенно безосновательно), Геббельс получил возможность назначить на все еще вакантную должность своего человека. Шпеер признавал: «С одной стороны, Гитлера можно было считать жертвой этих интриг. Насколько я видел, Гитлер в подобных делах не мог тягаться с Геббельсом… С другой стороны, напрашивался вопрос, почему Гитлер поддерживал и даже провоцировал грязную игру. Одно слово неодобрения – и ничего подобного впредь не произошло бы» [41] .

Подобные злые шутки вряд ли можно назвать тонким юмором, а тот факт, что Гитлер принимал участие в унижении преданных соратников исключительно в силу своей сверхамбициозности, говорит о его презрении к человеческой расе в целом. Сравните это с в высшей степени остроумными замечаниями и блестящими шутками Уинстона Черчилля, и дихотомия станет очевидна. Корни, вероятно, самой известной шутки Черчилля, соль которой заключена во фразе: «А вы, мадам, уродливы, но завтра я протрезвею», можно отыскать в «Савроле», где он пишет о жене президента Молары, Люсиль: «Очень трудно, почти невозможно нанести оскорбление красивой женщине; красота все равно побеждает, а пренебрежение отбрасывается». [42]

Многие из шуток Черчилля слишком хорошо известны, чтобы вновь повторять их здесь, но есть одна, которая по некоторым причинам не включена в антологию принадлежащих ему афоризмов и остроумных выражений «Правила Черчилля» (возможно, из-за ее недостоверности). Когда он в тридцатых годах выступал в Америке с лекциями, посвященными разнообразным положительным аспектам сотрудничества с Британской империей, агрессивно настроенная представительница американских антиимпериалистических кругов обратилась к нему с пространным вопросом о политике Британии в отношении возглавляемого Махатмой Ганди движения за независимость Индии, закончив его словами: «Так что же, мистер Черчилль, вы намереваетесь делать с вашими индийцами?». «По крайней мере, мадам, – отвечал этот великий политик, – не то, что вы сделали с вашими».

Именно «Путци» Ханфштенгль чуть было не организовал встречу Гитлера и Черчилля в августе 1932 г., когда последний находился в Германии, путешествуя по местам боевой славы герцога Мальборо в процессе работы над биографией своего великого предка.

Месяцем раньше сын Черчилля, Рэндольф, освещал для газеты «Sunday Graphic» предвыборную кампанию Гитлера и даже якобы летал в личном самолете фюрера от одного места встречи с избирателями до другого, и он очень хотел, чтобы отец встретился с человеком, которого тогда обвиняли в том, что он «не замедлит» втянуть Европу в войну, раз уж он создал вполне боеспособную армию [43] . Ханфштенгль был знаком с Рэндольфом, благодаря своим связям с зарубежной прессой, и они с Черчиллем ужинали в отеле, где тот остановился.

За ужином Ханфштенгль говорил о Гитлере «как зачарованный» – до его «задания» в «Красной Испании» оставалось еще несколько лет – и поведал Черчиллю, что поскольку Гитлер каждый день появляется в этом отеле во время вечернего чая, он без труда сможет устроить встречу с ним. Судя по воспоминаниям Ханфштенгля, которые были написаны после того, как он покинул Германию и потому вполне мог быть настроен предвзято, Гитлер был не в восторге от перспективы встречи с кем-то, «кто, как ему было известно, обладал равным ему политическим потенциалом», добавив: «В любом случае, говорят, что этот ваш Черчилль – оголтелый франкофил». Это указывает на то, что Гитлер, как минимум, знал, кто такой Черчилль, а его последнее замечание ясно говорит о том, что он к тому же читал если не все, то, по крайней мере, некоторые из автобиографических сочинений Черчилля.

Ханфштенгль не оставлял надежду на то, что в один из дней или вечеров Гитлер – который недавно отказался от поста вице-канцлера, заявив, что он ждет, когда ему будет предложено место канцлера, – возможно, проявит достаточный интерес к человеку, занимавшему кресло первого лорда Адмиралтейства в годы Первой мировой войны, и приедет в отель, чтобы выпить кофе с Черчиллем, его дочерью Сарой, Рэндольфом, владельцем «Daily Telegraph», и профессором Линдеманном. В тот вечер, за ужином, Черчилль, говоря о «широкой занятости» евреев в Германии, сказал Ханфштенглю: «Передайте от меня вашему боссу, что антисемитизм, возможно, хороший спусковой крючок, но паршивый ярлык».

Черчиллю так и не представился шанс высказаться напрямую, поскольку Гитлер в отеле не появился. Но на следующий день Ханфштенгль предпринял последнюю попытку убедить нацистского лидера встретиться с человеком, который, в конце концов, оказался его главным противником. Гитлер совершил ту же ошибку, что многие британские политики того времени. Он сбросил Черчилля со счетов, заявив Ханфштенглю: «Что он за фигура, этот Черчилль? Он в оппозиции и никто принимает его во внимание».

Шутливое замечание Ханфштенгля: «Как и вас», не смогло изменить его мнения. Через два дня Черчилль со своими спутниками покинули город и возвратились в Англию, и до самого их отъезда Гитлер держался в стороне.