– О, Раф, это время наступит, и, когда оно придет, я с удовольствием посмотрю, как ты проглотишь свои слова обратно, – с довольным видом хмыкнул Габриэль. – Пока же придержи свое обаяние для кого-нибудь другого, – добавил он твердым тоном.

– Признайся, что ты просто не терпишь конкуренции.

– Ты меня слишком бесишь, чтобы считать тебя серьезным соперником, – отмахнулся Габриэль, его взгляд снова приковала к себе Брин, беседующая с Эриком. – С твоего позволения, я пойду и поговорю с моей женщиной. – Произнеся эту фразу, он заметил, что Брин устремила свой взгляд в сторону двери и с ужасом взирала на вошедших гостей.

Габриэлю сразу стало очевидно, что наступил момент истины.

– Действуй, Раф! – выпалил он и поспешил в направлении Брин.

Брин была уверена, что у нее начались галлюцинации, вызванные, без сомнения, напряжением двух последних недель и слишком большим количеством шампанского. Она была так возбуждена сегодняшним вечером, что в течение дня даже забыла поесть! Увидев на входе маму и Райса, она подумала, что спит. Но только… Брин никогда не представляла, что Райс может так эффектно выглядеть в костюме. Насколько ей было известно, отчим вообще не носил костюмов. Она всегда видела его только в джинсах, майках или свитерах. Он надел смокинг лишь на свадьбу с Мэри, но, на следующий день после торжеств убрал его в глубь шкафа и забыл о его существовании.

Мама выглядела красивой и элегантной в своем любимом темно-сером вечернем платье под цвет глаз. Бледный тон пудры удачно сочетался с блеском бледно-розового цвета. Ее бледно-розовые губы расплылись в улыбке, серые глаза радостно заблестели, когда Мэри взглянула на Брин. Затем ее внимание отвлек подошедший к ней Рафаэль Д’Анжело; коротко представившись, он поцеловал руку Мэри и пожал руку Райсу.

Брин поняла, что это не сон: мама и Райс действительно пришли на выставку. Как они вообще узнали о ней? Габриэль! Это сделал Габриэль. Но зачем?

Брин не могла понять, зачем он вновь подвергает риску репутацию галереи. Неужели он, несмотря на все его заверения, по-прежнему не может забыть прошлое и готов пожертвовать успехом и неделями тяжелой подготовительной работы ради того, чтобы отомстить Мэри и Брин?

Нет.

Брин не могла в это поверить. Она не могла так думать о мужчине, которого любила. Должна быть какая-то другая причина, совсем безобидная, заставившая Габриэля пригласить маму и Райса на выставку.

– Брин!

Она резко обернулась на голос Габриэля, пытаясь пробраться сквозь толпу. Внезапно она почувствовала, что теряет сознание: перед глазами мелькали черные точки.

– Зачем? – успела потрясенно выдохнуть она, прежде чем эти точки слились в одну огромную черную дыру, в которую она благополучно провалилась.

Брин не почувствовала, как Габриэль заботливо подхватил ее на руки, не услышала, как сочувственно ахали гости, когда он нес ее через зал, не увидела волнение матери, когда она поднималась с ними в кабинет Габриэля. Нет, ни о чем этом Брин не знала, медленно приходя в сознание и слушая негромкий разговор Габриэля с ее матерью.

– …я должен был предупредить ее, – расстроенно пробормотал Габриэль, сидя на диване рядом с Брин и крепко держа ее за руку.

– Вы хотели сделать ей сюрприз, – утешала Мэри.

– И вот результат! – мрачно произнес он, поглядывая на Брин. Ее ресницы казались очень черными на фоне бледного лица.

– Это лишь обморок, Габриэль, – печально ободрила его Мэри. – Я знаю свою дочь, она так волновалась по поводу сегодняшнего вечера, что наверняка забыла поесть.

Габриэль резко вскочил, взволнованно проводя рукой по своим густым темным волосам.

– Я просто хотел, чтобы вы вдвоем разделили с ней радость ее успеха.

– Габриэль, я знаю это, – спокойно заверила его Мэри. – И Брин тоже все правильно поймет.

– Вы так думаете? – Габриэль хорошо изучил Брин и понимал, что она вполне способна разглядеть за его приглашением какой-то вероломный план. Все же он не до конца продумал последствия своих действий: он должен был понимать, каким шоком для Брин окажется появление этим вечером в зале Мэри и Райса.

– Габриэль, я знаю, что моя дочь может временами бывать вспыльчивой, и виной тому наша валлийская кровь, – горестно добавила она. – Но она не настолько неблагодарна, чтобы не понять, что к чему. Вы помогли ей устроить выставку ее работ в «Архангеле» и пригласили меня с Райсом, чтобы мы разделили с ней радость успеха. Вы очень добры.

– Брин не считает меня добрым человеком, – печально произнес Габриэль.

– О, я думаю, вы приятно удивитесь, когда узнаете, что на самом деле моя дочь думает о вас, – иронично ответила Мэри.

Брин поняла, что последняя фраза была адресована непосредственно ей, а не Габриэлю. Мэри уже увидела, что Брин пришла в себя, но решила сделать вид, что не замечает этого. В качестве доказательства она сжала руку дочери.

– Габриэль, когда она очнется, вы должны ей все рассказать, – сказала она ему. – Главное, расскажите, что вы сделали для нас пять лет назад, как помогли нам начать новую жизнь в Уэльсе после смерти Вильяма.