«Подводные долины, — утверждал он, — как было выяснено, играли в фазе последней регрессии роль путей, по которым совершалось расселение типично пресноводных рыб из Амура в ныне изолированные реки: Поронай, Тымь, Уд, Тугур, Охоту и реки Шантарских островов, в то время Амур представлял собой единую… речную систему. После наступления трансгрессии, вызванной повышением уровня океана, часть этой системы оказалась под водой».

Г. У. Линдберг подчеркивал отличие подводных затопленных долин от каньонов. Первые, по его мнению, несомненно свидетельствуют о погружении в сравнительно недавнее время материковых отмелей и прибрежных низменностей, где формировались речные системы с родственным комплексом ихтиофауны. Напротив, подводные каньоны, нередко встречающиеся в относительно глубоководных участках (до двух-трех километров ниже уровня моря), никак не содействовали расселению типично пресноводных рыб. Образование подводных каньонов сопровождалось мощными тектоническими движениями, глубокими провалами, нарушением целостности единой речной системы и вторжением соленых морских вод.

Все эти выводы сделаны после исследований в обширном, но все-таки конкретном, ограниченном районе. Однако район этот ничем принципиально не отличается от многих других, где встречены подводные долины и каньоны, и поэтому нет как будто оснований считать его нетипичным.

Если согласиться с наземным генезисом подводных долин, придется признать и то, что в недавнее время все материки были подняты примерно на 200–300 метров относительно их нынешнего положения. Или — что значительно правдоподобнее — уровень мирового океана опускался на те же 200–300 метров (до глубин, где встречаются подводные долины). По мнению Линдберга, подобные колебания уровня океана происходили неоднократно на протяжении четвертичного периода и протекали довольно быстро.

Возможно, последнее такое воздымание уровня океана (погружение суши) произошло примерно пять-шесть тысяч лет назад и выражалось не только в морских потопах, но и мощных атмосферных катастрофах, сопровождавших конвульсии гидросферы. Все это должно было выглядеть поистине Всемирными потопами для человечества, которое в те времена заселяло фактически только плодородные низменности и долины, примыкающие к морским побережьям.

Такие рассуждения достаточно убедительны. Тем более что мы не упомянули и сотой доли фактов, приводимых Г.У. Линдбергом в защиту своей гипотезы мощных, быстрых и сравнительно недавних колебаний уровня Мирового океана, которые сам ученый называл Всемирными потопами.

Ну а теперь отдадим должное сомнениям. Не для того, чтобы отвергать все подряд, но для большей объективности и полноты наших знаний. О пользе, о неизбежности сомнений в научном познании хорошо писал В.И. Вернадский:

«Сомнение — великая сила, сомнение вызвало и создало то могучее, чудное знание, которое еще так мало доступно большинству человечества. Но иной раз оно страшно тяжело ложится на отдельных лиц. Иной раз оно доставляет невыразимое удовольствие, но в другие минуты, когда беспощадно анализирует все созданные идеалы, когда всюду и везде все колеблет, оно давит, оно мучит… Наука должна брать такую цель, которая бы вполне удовлетворяла скептический ум, чтобы сомнение свободно здесь гуляло, а цель оставалась».

Итак, какие же уязвимые места имеются в гипотезе Г.У. Линдберга? Прежде всего, проблема возраста подводных долин и одновременности колебаний океанического уровня.

Имеющиеся в настоящее время — к сожалению, немногочисленные — сведения о возрасте подводных долин не позволяют согласиться с гипотезой их одновременного погружения под уровень моря. Полученные датировки колеблются от нескольких тысяч до нескольких миллионов лет и показывают, что формировались подводные каньоны, по-видимому, на протяжении многих и многих веков.

За последний миллион лет в связи с образованием и таянием материковых ледников уровень Мирового океана менялся на несколько десятков метров. Казалось бы, именно до таких глубин могли погружаться речные долины.

Как же связать эти выводы с тем бесспорным фактом, что подводные долины обнаружены на глубинах 200–300 метров?

Объяснение возможно. Дело в том, что крупные речные долины, как и соответствующие крупные подводные каньоны, нередко встречаются в зонах глубоких региональных разломов, которые подобно шрамам или морщинам рассекают там и сям континентальные глыбы. Трещины эти далеко не всегда протягиваются линейно (по широко распространенному мнению, для разломов характерна линейность простирания, хотя подобный «прямолинейный геометризм» нечасто наблюдается в действительности). Тем более что разломы обычно располагаются сериями, образуя сложный узор трещин, и нарушаются в результате горизонтальных перемещений отдельных блоков земной коры.

Но не это, пожалуй, главное. В подводных каньонах и долинах обычно имеются значительные толщи осадков. Наблюдения и косвенные факты (например, многократные нарушения и сдвиги подводных кабелей в морях) говорят о том, что осадки эти перемещаются. Много доказательств этому было получено при глубоководных исследованиях в Средиземном море, в частности, с по-; мощью батискафов и специальных подводных лодок.

На подводных склонах крутизной более 37 градусов прибрежные морские осадки — песок, ил, глина — сползают со скоростями до 30 километров в час. Скатываясь в ложбины, они образуют: так называемые мутьевые потоки. Крупные песчаные частицы оседают в верховьях подводных ложбин, а облако иловато-глинистой взвеси продолжает движение и нередко преодолевает расстояние в сотни километров. Вызванный землетрясением мутьевой поток, наблюдавшийся в ноябре 1929 года у Большой Ньюфаундлендской банки, достигал скорости 100 километров в час. Средние скорости подобных потоков значительно ниже.