– Представляете, пане Зенек, этот человек принёс нам от брата письмо. Ну, то, что вы говорили…

– Замечательно. – Мужчина странно улыбнулся и обратился к Дмитру: – Скажите нам, кто вы? Откуда?

– С Подгайчиков я… Иванчук Дмитро… – сбивчиво ответил парень и попятился. – Пробачьте [42] , мне ехать треба…

– Да вы хоть расскажите подробнее, как и что… – попробовала остановить его Ковальская, но Дмитро, не слушая никаких уговоров, заспешил к калитке…

После нападения на воинскую колонну боёвка Смереки затаилась на Меланчиных хуторах. Остап, впервые побывавший в настоящем деле, всё ещё находился под впечатлением от короткой огневой стычки и время от времени с удовольствием вспоминал, как билась в его руках «зброёвка», как кругом грохотали выстрелы и свистели пули. А от того, что он вёл себя, как надо, Остап втайне наливался гордостью и хвалил себя за правильно выбранный путь.

Правда, эти приятные воспоминания старательно обходили тот момент, когда Остап, расстреляв патроны, с испугу бросил пулемёт, и надо же, чтобы именно тогда на него выскочил убегавший польский майор… И всё бы ничего, никто Остапа ни в чём не упрекал, но Смерека, проводивший потом детальный разбор боя, почему-то обратил особое внимание на то, что удравший поляк был вроде как лично знаком Остапу…

Вдобавок из разговоров боевиков, со всех сторон обсуждавших перипетии в общем-то удачной засады, Остап уяснил себе, что хотя в целом дерзкое предприятие удалось, но самого главного из ехавших впереди колонны в легковых машинах, захватить не удалось, а вдобавок ещё несколько человек, и среди них тот самый польский майор, сумели ускользнуть.

Но всё это, как ни смакуй, оставалось в прошлом, зато впереди, как понял из прозрачных намёков Остап, его ждал Краков, где после нелегального перехода новоустановленной демаркационной линии, ставшей вроде границы, бывший студент должен был пройти вышкил [43] , а потом, став настоящим военным, получить, как и Смерека, под командование боёвку.

От этих приятных размышлений Остапа, устроившегося на солнышке под скирдой, оторвал оклик:

– Друже Левко, к командиру!

Остап мгновенно вскочил на ноги и не пошёл, а побежал на подворье местного священника отца Теофила, в доме которого разместился штаб боёвки. Буквально через пару минут оказавшись в комнате, обставленной почти на городской лад, запыхавшийся Остап прямо с порога уже на военный манер гаркнул:

– Друже Смерека! Шеренговый [44] Левко прибыл!

Смерека, расхаживавший по комнате, окинув строгим взглядом Остапа, отозвался:

– Добре, що прибыл, – и показал на устроившегося в дальнем уголке комнаты крепкого мужчину. – Вот друже Змий с тобой поговорить хочет…

Убеждённый, что именно сейчас пойдёт речь о желаемой переброске в Краков, Остап повернулся и выжидательно посмотрел на Змия. Раньше Остап его никогда не видел и даже не слышал этого «псевдо», но это было в порядке вещей и никакого удивления не вызывало.

Змий, не вставая с места, оценивающим взглядом глянул на Остапа и неожиданно спросил:

– Друже Левко, я хочу знать, при каких обстоятельствах ты встречался с поляком?

– С каким поляком? – не понял Остап.

– А с тем польским майором, которого ты упустил, когда он выскочил на твою позицию.

Голос Змия звучал холодно, и Остап, внезапно уяснив, что сейчас речь пойдёт вовсе не о Кракове, а об его досадной промашке, сбивчиво пояснил:

– Так, друже Змий, он внезапно выскочил, а у меня патроны вроде как кончились…

– И хорошо, что патронов не было, – непонятно почему сказал Змий и повторил вопрос:

– Меня интересует, где и как вы встречались раньше?

– А, вон что, – Остап облегчённо вздохнул и обстоятельно пояснил: – Я хотел вступить до войска, а этот майор встретил меня в войсковой канцелярии и сказал, что уже поздно.

– Чего-нибудь особенного или сугубо личного он не говорил? – поинтересовался Змий.

– Нет, – отрицательно покачал головой Остап. – Сказал только напоследок, что ценит моё мужество и преданность.

– А вот это хорошо, – непонятно почему обрадовался Змий и уже совсем другим тоном, обращаясь к Смереке, сказал: – Пусть друже Левко, как не вступивший до войска, возвращается до дому и там ждёт моего наказу [45] .

– Будет зроблено, друже Змий, – ответил Смерека и одобрительно посмотрел на Остапа…

Село Подгайчики оказалось большим, и Зенек поначалу даже растерялся, не зная, где искать хату Иванчука. То, что селюк, так неожиданно заявившийся с письмом к Ирене Ковальской, чего-то недоговаривает, поручик понял сразу, однако поначалу вмешиваться не стал. Зато позднее, всё обдумав, решил сам отправиться в эти самые Подгайчики.

Зенек ещё раз огляделся и, решительно подойдя к ближайшему забору, окликнул какую-то бабу, возившуюся в огороде: