Напрасно она волновалась – он едва обратил внимание на ее появление и протянул ей чашку.

– Благодарю, – ответила она, обхватив чашку забинтованной рукой и глядя ему в спину, а он – в широкое окно над раковиной.

За окном бурлил поток лондонских машин. Она прислушивалась к этим звукам, предпочитая отдаленный гул абсолютной тишине, царившей на судне.

Взгляд ее упал на его широкие плечи. Почему на него совсем не действуют ее чары. Импотент? Строит из себя труднодоступного? Может, гей? Он упорно стоял к ней спиной, и Эве ничего не оставалось, кроме как оглядеться. Интерьер роскошный. Судно даже отдаленно не напоминало старый тарахтящий драндулет, на котором она плавала в школьные годы с семьей одного приятеля, и если память не подводила ее, то этот дом на воде был шире.

Все буквально кричало о высшем уровне. О наивысшем качестве. О деньгах.

Три ступеньки, по которым она ночью спустилась, взойдя на корабль, оканчивались в очень большом, широком салоне. Полы были устланы светлым деревом, отполированным до блеска. Стены же, напротив, до половины из темной доски, а выше – очень светлого, почти желтого оттенка.

Напротив нее, внутри стеклянного шкафа, находились широкий плоскоэкранный телевизор и прочая дорогая техника. С противоположной стороны из стены выступала старомодная круглая печь. Несомненно, печь обогревала зимой всю лодку.

Кухня галерейного типа, в отделке которой доминировали мрамор и хром. Большой холодильник, итальянская кофеварка. Вся техника источала гламурный блеск.

За столовой и гостиной находился еще один салон, поменьше. Темная кожаная софа. Кофейный столик, большой ноутбук и куча бумаг.

Справа от дивана – деревянный бар. Нижняя часть отведена десяти рядам для винных бутылок, и всего несколько ниш пустовало.

За этой стеной ванная комната, а за ней – его спальня. Что находилось за ней, она не знала. Судя по всему, задняя часть лодки, как ее там называют, корма.

Эва перевела взгляд обратно, на салон. Черная кожа, хром и мрамор сделали его похожим на сугубо мужскую обитель, вроде норы или пещеры.

Блэйк выполнил работу как истинный мастер. Его почерк угадывался во всем. Ближайший к ней кофейный столик был вырезан из толстой темной древесины. Это напомнило ей о столе в ее кухне. Она поставила на столик кружку и провела по нему ладонью. Превосходная работа. Удержаться и не притронуться к этому дереву она не могла.

Она подняла глаза на Блэйка, который все еще смотрел на машины за окном. Он явно не собирался заводить беседу.

– Прости. Ночью я почти не обратила внимания. Здесь все так прекрасно.

Блэйк подозревал, что чашкой кофе и вызовом такси дело не кончится. Этой ночью он плохо спал, что неважно сказалось на его настроении. Он сделал глубокий вдох и повернулся к ней.

Она сидела в кресле, положив ногу на ногу. Его рубашка по-прежнему спадала с ее плеча, и длинные загорелые ноги представали его взору во всей красе. Игнорировать ее прелести теперь, когда она – несчастная девушка, попавшая в беду, было намного сложнее.

– Благодарю, – ответил он.

Эва подождала, не скажет ли он еще что-нибудь, но он молчал.

– Полагаю, это все сделал ты? – спросила она. Блэйк кивнул.

– Хобби, страсть или бизнес?

Блэйк подумал, не заткнется ли она, если он скажет ей правду.

– Терапия.

Эва застыла. Такого ответа она не ожидала. Ей хотелось спросить об этом еще, но Блэйк глянул на часы, и она усомнилась, что он пожелает развивать тему.

– Это лодка для путешествий по каналам? Я каталась на такой, когда мне было тринадцать. Но эта кажется мне шире.

Блэйк подавил вздох.

– Эта с широкими брусьями, – ответил он. – Двенадцать футов в ширину. Большинство таких лодок вдвое уже.

– Да, я припоминаю. Места там действительно не хватало. С широкими брусьями жизненного пространства явно больше.

Он пожал плечами, и она отметила про себя, какие они красивые и широкие. Она помнила чувство защищенности, которое подарили ей эти плечи.

– Все зависит от того, где плавать. Широкая лодка пройдет не везде.

Эва собиралась спросить еще что-нибудь, но Блэйк допил остатки кофе, поставил чашку на раковину, повернулся к ней и спросил:

– Ты допила?

Эва протянула ему чашку.

– Он такой вкусный. Ты не мог бы налить мне еще? Я всегда так тяжело просыпаюсь. А кофе помогает.

Блэйк подумал о том, чтобы сказать ей «нет» – слово, которое Эва Келли наверняка прежде не слышала. Но принялся делать ей новый кофе, чувствуя ее взгляд. Это выводило его из равновесия.

– Мне только что звонил Кен Биддл.

Блэйк, пытавшийся не думать о ее присутствии, услышав это, повернулся.

– Его поймали? – с надеждой спросил он.