Но теперь Генри мертв, и кто знает, может быть, одиночество сделало Эмму более благосклонной и она с радостью встретит Филипа? Он вдруг понял, что с нетерпением ждет этой встречи.

– Это как-то связано с деньгами, верно, Фил? – спросила Бетси.

Обычно Бетси была весела, всегда готова танцевать, выпить вина или порезвиться в постели. Вот почему она ему так нравилась, и именно поэтому из всех девиц легкого поведения в Лондоне он выбрал ее.

Но сейчас ее голос звучал совершенно серьезно. Даже жестко.

Филип обернулся. Бетси смотрела на него, сощурив зеленые глаза.

Зеленые. Как у Эммы.

– Почему ты так думаешь, моя голубка? – спросил он. – Разве я плохо позаботился о тебе сегодня?

Он кивком указал на браслет, красовавшийся на ее запястье. Его ювелир клялся и божился, что это последнее украшение, сделанное им в кредит.

– Как только ты вошел сюда, я сразу поняла, что тебя что-то беспокоит, – сказала Бетси, надув губы. – И я знаю, что ты никогда не потащился бы в богом забытое место, если бы не что-то серьезное. Скорее всего, деньги.

Филип положил пальто и подошел к постели. Ему не нравилось, что в глазах Бетси сверкает тревога. Она была единственным человеком в мире, безоглядно доверяющим Филипу. Бетси была уверена, что он не способен на подлость. Филип не мог допустить, чтобы ее мнение о нем изменилось, чтобы она, как и его семья, считала Филипа дурным человеком.

При мысли о родственниках и их требованиях в душе Филипа вспыхнул гнев. Он наклонился и поцеловал Бетси, терзая ее губы своими губами и страстно желая, чтобы она помогла ему обо всем забыть.

Но Бетси оттолкнула Филипа, пристально глядя ему в лицо.

– Ты должен жениться, Фил, – сказала она.

Он озадаченно хмыкнул. Сегодня Бетси была полна сюрпризов.

– Жениться?

– А как еще, по-твоему, такие франты, как ты, достают деньги? Судя по тому, что я слышала, улицы Мейфэра просто кишат богатыми наследницами, знай собирай урожай.

– Это не совсем так, – задумчиво ответил Филип. Он никогда не думал о браке. В жизни было слишком много интересного, чтобы беспокоиться об этом. Но, может быть, Бетси права… по-своему. – Наследницы, знаешь ли, одни в свет не выходят, их охраняют, как королевскую казну.

– Готова поспорить, ты можешь очаровать и наследницу, и ее опекунов, – улыбнулась Бетси. Она откинулась на подушки, закинула руки за голову и насмешливо смотрела ему в глаза. – Тебе же все равно когда-нибудь придется жениться, верно? Так почему не сейчас?

Рассмеявшись, Филип снова поцеловал ее, наслаждаясь прикосновением ее теплых нежных губ. Так или иначе он поправит свои дела, и не важно, что ему придется для этого сделать. А Эмма Банкрофт-Каррингтон ему в этом поможет.

Эмма глубоко вздохнула и посмотрела на танцевальный зал. При свете дня это здание выглядело довольно уныло – приземистое, квадратное, из темного кирпича, с темно-зелеными ставнями. Здание, на которое не обращаешь внимания, спеша в мануфактурную лавку или книжный магазин.

Сейчас, в сгустившихся сумерках, с открытыми ставнями и дверями, озаренный светом, исторгающий звуки музыки и смех, танцевальный зал преобразился, в нем бурлила жизнь.

Много времени утекло с тех пор, как Эмма танцевала в последний раз, и еще дольше она не появлялась на здешнем балу. Она проглотила застрявший в горле комок и уставилась на излучавшие янтарный свет окна, словно боялась, что они поглотят ее.

«Ты можешь вернуться домой, – прошептал тоненький голосок в ее голове. – Беги, укройся в своем прибежище, в своем маленьком домике». Эмма обернулась и увидела, что кучер Джейн уже уехал. Что ей делать теперь? Не побежит же она вслед за экипажем, да и домой в атласных туфельках ей не дойти…

Кроме того, сэр Дэвид был прав. Если она хочет снова стать частью этой жизни, хочет, чтобы ее книжный магазин посещали, ей придется встречаться с людьми. Она должна найти способ снова понравиться им.

И если уж говорить честно, Эмма хотела увидеть Дэвида Мартона. Вот почему она так много внимания сегодня уделила своему наряду.

Расправив плечи и высоко держа голову, Эмма поднялась по каменным ступеням и через распахнутые двери вошла в холл. Перед зеркалом толпились незнакомые девицы, которые, вероятно, были совсем детьми, когда Эмма покинула родной дом. Хихикая и издавая восторженные восклицания, они рассматривали наряды друг друга. Не обращая на Эмму особого внимания, девицы расступились, пропуская ее к зеркалу.