Эмма посмотрела на свое отражение. Она пригласила одну из горничных Бартон-Парка помочь уложить волосы. Девушка очень хотела когда-нибудь в будущем стать камеристкой и поэтому очень старалась. Результаты ее трудов можно было оценить как вполне сносные. Прическа у Эммы была, может быть, не такой изысканной, как у окружавших ее юных леди, но довольно презентабельной. Белокурые волосы были завиты в локоны и украшены синими и черными лентами. На Эмме было одно из ее черных платьев, единственный новый вечерний наряд из тафты с вышивкой черными шелковыми лентами. К своему наряду Эмма добавила букетик шелковых незабудок, приколов его к поясу, и жемчужное ожерелье, доставшееся ей от матери.

Она выглядела вполне прилично. Может быть, даже немного… прелестно?

Эмма вздохнула. Она уже давно не чувствовала себя прелестной. Не стоит и думать об этом.

– Миссис Каррингтон? Это в самом деле вы?

Обернувшись, Эмма увидела даму, пробирающуюся к ней через толпу, хлынувшую в распахнутые двери. На подернутых сединой волосах красовался тюрбан, украшенный пурпурными перьями, из-под которого сверкали живые карие глаза. К своему удовольствию, Эмма узнала подругу Джейн, леди Уилингтон.

– Леди Уилингтон! – воскликнула она, пытаясь проложить себе путь к первому знакомому человеку, который встретился ей сегодня вечером. – Как я рада снова видеть вас. Джейн говорила, вы не так давно вернулись домой.

– Пришлось, моя дорогая. – Леди Уилингтон, наконец, добралась до Эммы и протянула ей руки. – Мой сын, мистер Кроуфорд, стал новым викарием. А вы под каким предлогом вернулись?

Эмма рассмеялась и вдруг почувствовала, что охватившее ее напряжение спадает. Это не чужая земля, здесь ее дом или, по крайней мере, когда-то был. Здесь ничего не изменилось, изменилась она, Эмма.

– Думаю, соскучилась по всем вам.

– Вы имеете в виду нашу волнующую жизнь? Что ж, вот вам последние, леденящие душу новости: свинья мистера Прайса, того самого, который в прошлом месяце взял первый приз на какой-то ужасно важной сельскохозяйственной выставке, сбежала из своего загона и сожрала все цветы на клумбе миссис Смит…

Взяв Эмму под руку, леди Уилингтон направилась к дверям, ведущим в танцевальный зал. Теперь Эмма не могла бы сбежать, даже если и хотела.

Стоя перед лицом толпы она втайне радовалась тому, что рядом с ней – друг. Казалось, в этом зале собралась сегодня вся деревня, от перешагнувшей девяностолетний рубеж миссис Пратт, некогда владевшей мануфактурной лавкой, а теперь сидевшей в углу со своей слуховой трубкой, до малыша, тянущего ручонки к лимонным пирожным.

Эмма высоко подняла голову и заставила себя улыбаться. В конце концов, у нее было столько же прав находиться здесь, сколько и у всех остальных. Она – их соседка, она купила билет. И она собиралась начать новую жизнь среди этих людей.

Curiosus semper… всегда осторожный. Это был девиз семьи Банкрофт и теперь Эмма собиралась жить в соответствии с ним.

– Дорогая миссис Каррингтон, вы помните, надеюсь, моего сына, мистера Кроуфорда? – осведомилась леди Уилингтон, подводя Эмму к паре, стоявшей у окна. – Наконец он вернулся домой. А это его невеста, мисс Ли из Брайтона.

Эмма улыбнулась мистеру Кроуфорду и его невесте. Они оба были молоды, красивы и жизнерадостны. Пара одарила ее ответной улыбкой. Хорошие отношения с местным духовенством всегда были важны.

– Поздравляю с помолвкой. Мне очень понравилась ваша проповедь на прошлой неделе, мистер Кроуфорд, – сказала Эмма.

Перед началом службы она проскользнула в старую церковь и села на последнюю скамью. Ушла Эмма, когда в соборе затихли последние звуки гимна, исполнявшегося в конце проповеди. К счастью, проповедь мистера Кроуфорда была удивительно короткой и приправленной крупинками юмора. Эмма с удовольствием присутствовала бы на его службах каждую неделю.

– Разве он не очарователен, миссис Каррингтон? – спросила мисс Ли, с восторгом глядя на жениха. – Мистер Кроуфорд пишет самые красноречивые проповеди из всех, что мне доводилось слышать.

Поддерживая беседу, Эмма время от времени украдкой бросала взгляды в переполненный зал. Удивление, вызванное ее появлением, кажется, схлынуло, хотя проходящие мимо Эммы замедляли шаг, чтобы посмотреть на нее. Она кивала им и улыбалась. Некоторые торопились исчезнуть, но были и такие, кто останавливался поприветствовать ее. Вскоре Эмма обнаружила, что стоит в центре небольшой группы. Леди Уилингтон говорила о грядущем празднестве, которое решено было устроить в поддержку церкви, много усилий тратившей на восстановление средневековых памятников архитектуры.

Эмма попыталась представить рядом с собой Генри, слушающего эту болтовню под аккомпанемент местных музыкантов, мучающих свои инструменты в углу зала. Да он в панике бежал бы прочь, едва переступив порог этого дома. Бежал бы в какое-нибудь заведение, где играют в карты. Правда, и это заведение ему пришлось бы вскоре покинуть, ведь, насколько Эмма помнила, там разрешались только мелкие ставки. К тому же все равно всегда выигрывала только старая миссис Пратт.

Эмма чуть не рассмеялась вслух, представив себе реакцию Генри в ответ на ее предложение поселиться в деревне. Но тут на пороге танцевального зала появился Дэвид Мартон, и улыбка Эммы угасла.