Похвально это устремление спешить всегда делать добро, и более всего — стоять в правде, которая одолевает неправду. Ибо неизречен разум Божий, который прилагается и сочетается с нашими трудами. Он недомыслим для всякого человека в сем житии по причине превосходящего добра или горчайшего воздаяния, потому мы отвечаем приязнью к подобным нам, чтобы с ними принять почесть или мучения.

Вопрос 194. Каковы части доброделания и сколько их? И можно ли их все вместе правильно исполнить? Ибо не все всё могут правильно исполнить. Например, кто-то не может достойно принять гостя по причине нищеты, но может быть воздержным и целомудренным. А другой — терпеть напасти или учить благочестию. Третий — давать нищим необходимое для жизни. Четвертый — служить даром. И с помощью лишь одной из этих добродетелей возможно ли избавиться от вечного осуждения?

Ответ. Всякое делание добра должно быть со строгостью мыслей, не замутненных скверной, вся мерзость злобы по отношению к целомудренным противостоит им, воистину как враг. Против худшего подвизается наша природа. Некоторые говорят, что существует четыре части добродетели: мужество, мудрость, целомудрие и правда. Они добры, но привязаны к земле. То есть мужество возможно лишь по отношению к греху противника, целомудрие — против страстей иметь власть и победу, мудрость — стройная власть, как в государствах, а правда — славная часть жития, как думается, она наставляет чинности, обуздывая страсти. А что выше, ничего невозможно ни уразуметь, ни показать: и добродетели сами по себе затворены, и неизвестно, имеют ли они высокое и небесное подобие красоты. Но у нас наставник — возвышенный апостол, который насчитывает множество частей делания добра, но три всех лучше: вера, любовь и надежда (см.: 1 Кор. 13, 13).

Вера дарует людям подняться выше природы и быть записанными вместе с бесплотными, хотя человек еще окружен одеянием скверны многих страстей, которые ангельские и прочие чины бесплотных не разумеют. Вера наставляет в искусстве людей, которые ходят внизу, скитаясь по земле. Она указывает помысл, приводящий к не имеющему образа Престолу Царя, и озаряет человека ярким блеском не имеющей начала и бессмертной природы. И ее блеск отгоняет омрачение чувств, которое, как густое облако, окутывает пребывающих здесь. Омыв его ум, она дарует ему чистый взгляд, так что невидимое становится видимым и неприступное — постижимым.

Надежда же не вместе с ним отметается, как кто бы сказал, но приуготовляет по-доброму держаться в настоящем. Никак не провидя будущее, она уже предвосхищает размышлением то, что еще не настало, и созерцает его, как уже произошедшее. Чаемое приводится ею пред лицо людей; как будто переступая порог неведомого, она объединяет желаемое с видимым мимотекущим временем и осуществляет любовь будущую.

Любовь же есть главная причина пришествия Бога во плоти. Она всегда жила рядом с Ним и умолила Его явиться нам во плоти. И вполне подобающим образом она превосходит другие добродетели, как сказал великий апостол (см.: 1 Кор. 13, 13), ибо все, что благочестно, человеколюбиво, преподобно и праведно, люди делают ради нее. Для нее и Христос до крестной смерти преклонил во плоти выю.

Вопрос 195. Как же тогда Соломон, премудрости которого все удивляются, говорит: Три вещи непостижимы для меня, и четырех я не понимаю: пути орла на небе, пути змея на скале, пути корабля среди моря и пути мужчины к девице (Притч. 30, 18–19)? Если он мудр, то почему этого он нам не объясняет, но заставляет нас оставить изыскание? Мы молим, чтобы ты нам это рассказал.

Ответ. Премудрый в Боге Соломон не объяснил этого не потому, что не может, но, оставив сказанное, он вложил в нас некую искру любви к Богу. Как подвиг и венок — исследование в этих вещах, ибо что останется загадкой, если есть готовая отгадка? Премудрый не немощен разгадать три, как и понять последующее.

Что он назвал следом орла летящего? Мне думается, что это полет Святого Духа в пророков и апостолов. Как сказал Господь о Духе, богословствуя в Евангелиях: И голос Его слышишь, а не знаешь, откуда приходит и куда уходит (Ин. 3, 8). Кто из человеков знает, что в человеке, кроме духа человеческого, живущего в нем? Так и Божьего никто не знает, кроме Духа Божия (1 Кор. 2, 11). Что относится к Божию? Явно, что это — все видимое и невидимое. Никто не знает этого, знает лишь один только Дух, и всё повинуется Ему как Богу и Владыке. Премудрый Соломон сравнивает Духа с орлом, поскольку орел есть царь и владыка для пернатых птиц. И пусть разумеется подобающим образом и о Божием Сыне. По неизреченному устроению таинства Он подобен орлу, полетевшему на ловлю и убийство мысленного луня и ночного ворона.

Многомудрый Соломон также сказал, что не понимает пути змея на скале. В Священном Писании змеем называется древний злодей и губитель, который увел нас от жития райского тем путем, который мы сами себе создали. Как сказал божественный апостол: Боюсь, чтобы, как змей хитростью своей прельстил Еву, так и ваши умы не повредились (2 Кор. 11, 3). Камень же — это Христос, как поведал тот же апостол, когда сказал, что все пили из духовного последующего камня; камень же был Христос (1 Кор. 10, 4). И на этом Камне никак не мог явиться след или путь змея. Хотя Божие Слово сделалось человеком, подобным нам, но Оно осталось неприступным для лукаво ползающего змея, ибо Он не сделал греха, и не было лжи в устах Его (Ис. 53, 9). Так говорит все премудрое собрание божественных пророков.

Также и пути корабля, идущего в открытом море, не мог постичь премудрый царь иудеев. Ибо кораблю подобен Божий Промысл о плоти. Он Сам, подобно кораблю, проходил через море смерти и уже потонувших выводил к новой жизни, но никакого следа смерти в смерти не оставил, ибо невозможно, чтобы смертью было поглощено то, что в высшей степени противоположно ей. Богогласный говорил о Бессмертном Боге Слове Христе и Его мужеском пути в юности: «Юность моя с Ним воскресла» (см.: Пс. 102, 5). То есть обновятся те, кто не познает путей сего несчастного жития, отбросив струпья нынешнего зла, и этой переменой обновится все творение. «И протяженность небес вся, как риза, обветшает, как одеяло, совьется и изменится», — сказал царь и пророк Давид (Пс. 101, 27). «Так и земля переменится», — сказал первоверховный апостол (см.: 2 Пет. 3, 10). Еще и истощатся воды в море, и река иссякнет и высохнет, — явным образом восклицает Исаия, возвышенный в пророках (Ис. 19, 5). Так, говоря от имени Бога, пророк обращается к глубине: «Погибнешь, и реки твои высушу» (см.: Иез. 30, 12). И это подобающим образом сбывается впоследствии.