Небось, не скроет…

Ох, Никитушка! За сестрой ведь послал, ей отдать хочет. Беда наша, как нам жить будет, как он деньги отдаст. Ссунут они меня со двора! Уж ты бы похлопотал. Ты сказывал, в пуньку вечор лазял он?

Видел, он оттель идет, а куда сунул, кто его знает.

О, головушка, пойду там поищу.

Никуда не ходи, деньги на нем, я ощупала, на гайтане они.

О, головушка моя бедная!

Теперь сморгаешь, ищи тогда на орле – на правом крыле. Сестра придет – и прощайся.

И то придет, отдаст ей. Как быть-то? О, головушка!

Как быть-то? А ты смотри сюда. Самовар-то вскипел, поди ты завари чайкю да налей ему (шопотом), да из грамотки-то всю высыпь да попои его. Выпьет чашку, тогда и тащи. Небось, не расскажет.

О, боязно!

Ты это не толкуй, живо делай, а я сестру-то постерегу, коли что. Оплошки не давай. Тащи деньги да и неси сюда, а Микита схоронит.

О, головушка! Как приступиться-то и… и…

Говорю, не толкуй; делай, как велю. Микита!

Чего?

Ты тут постой, посиди на завалинке, коли что, дело будет.

Уж эти бабы придумают. Окончательно завертят. Ну вас совсем! Пойти и то – картошки повытаскать.

Говорю, постой.

Ну, что?

Она у дочери на огороде была, сейчас придет.

Придет она, что делать будем?

Поспешь, делай, что велю.

Уж сама не знаю – не знаю ничего, в уме смешалось. Анютка Иди, донюшка, к телятам, разбежались. Ох, не насмелюсь.

Иди, что ль, самовар ушел, я чай.

Ох, головушка моя бедная! (Уходит.)

Так-то, сынок. (Садится рядом с ним на завалинку.) Дело твое тоже обдумать надо, а не как-нибудь.

Да какое дело-то?.

А то дело, как тебе на свете прожить.

Как на свете прожить? Люди живут, так и я.

Старик-то, должно, нынче помрет?

Помрет, царство небесное. Мне-то что?

Эх, сынок! Живой живое и думает. Тут, ягодка, тоже ума надо много. Ты как думаешь, я по твоему делу по всем местам толкалась, все ляжки измызгала, об тебе хлопотамши. А ты помни, тогда меня не забудь.

Да о чем хлопотала-то?

О деле о твоем, об судьбе об твоей. Загодя не похлопотать, ничего и не будет. Иван Мосеича знаешь? Я до него тоже притолчна. Зашла намедни. Я ему, ведашь, тоже дело одно управила. Посидела, к слову разговорились. Как, говорю, Иван Мосеич, рассудить дело одно. Примерно, говорю, мужик вдовый, взял, примерно, за себя другую жену, и, примерно, только и детей, что дочь от той жены да от этой. Что, говорю, как помрет мужик этот, можно ли, я говорю, войти на вдову эту в двор чужому мужику? Можно, я говорю, этому мужику дочерей замуж отдать и самому во дворе остаться? Можно, говорит, да только надо, говорит, старанья тут много. С деньгами, говорит, можно это дело оборудовать, а без денег, говорит, и соваться нечего.

Да уж это что говорить, только подавай им деньги-то. Денежки всем нужны.

Ну, ягодка, я и открылась ему во всех делах. Первым делом, говорит, надо твоему сыночку в ту деревню приписаться. На это денежки нужно, – стариков попоить. Они, значит, и руки приложат. Всё, говорит, надо с умом делать. Глянь-ка сюда (достает из платка бумагу). Вот и бумагу отписал, почитай-ка, ведь ты дошлый. (Никита читает, Матрена слушает.)