Шрифт:
Бумага, известно, приговор значит. Тут мудрости большой нет.
А ты слухай, что Иван Мосеич приказывал. Пуще всего, говорит, тетка, смотри, чтоб денежки не упустить. Не ухватит, говорит, она деньги, не дадут ей на себя зятя принять. Деньги, говорит, всему делу голова. Так мотри. Дело, сынок, доходит.
Мне что? Деньги ее, она и хлопочи.
Эка ты, сынок, судишь! Разве баба может обдумать? Если что и возьмет она деньги, где ж ей обдумать, – бабье дело известно, а ты всё мужик. Ты, значит, можешь и спрятать и все такое. У тебя всё-таки ума больше, коли чего коснется.
Эх! женское ваше понятие не обстоятельное совсем.
Как же необстоятельно! Ты заграбь денежки-то. Баба-то у тебя в руках будет. Если случаем и похрапывать начнет или что, ей укороту можно сделать.
Ну вас совсем, пойду.
На нем и были. Вот они. (Показывает под фартуком.)
Давай Микитке, он схоронит. Микитка, бери, схорони куда.
Что ж, давай.
О-ох, головушка, да уж я сама, что ли. (Идет к воротам.)
Куда идешь? Хватятся, вон сестра идет, ему давай, он знает. Эка бестолковая!
О, головушка!
Что ж, давай, что ль, суну куда.
Куда сунешь-то?
Аль робеешь? (Смеется.)
О-ох, головушка моя бедная! (Отдает деньги.) Микита, мотри.
Чего боишься-то? Туда запхаю, что и сам не найду. (Уходит.)
О-ох! Что как он…
Что ж, помер?
Да помер никак. Я снимала, он и не почуял.
Иди в избу-то, вон Акулина идет.
Что ж, я нагрешила, а он да что с деньгами…
Буде, иди в избу, вот и Марфа идет.
Ну, поверила я ему. Что-то будет. (Уходит.)
Я бы даве пришла, да к дочери пошла. Ну, что старик-от? Аль помирать хочет?
А кто его знает. Я на речке была.
Эта чья ж?
А из Зуева, Микиты мать я, из Зуева, родимая. Здравствуйте. Изныл, изныл сердечный, братец-то. Сам выходил. Пошли мне, говорит, сестрицу, потому, говорит.... О! да уж не кончился ли?
О-о-о, и на кого-о-о и оставил и о-о-о и на ко-ого-о-о по-ки-нул о-о-о… вдовой горемычной… век вековать, закрыл ясны очи…
Старух позвать, убирать надо.
Вода в чугуне-то есть, что ли? А то и в самоваре, я чай, есть. Не вылили. Потружусь и я.