Митричъ (пьяный поднимается изъ соломы. Никита съ ужасомъ смотритъ на него). Вотъ какъ за соломой пошелъ, да и заснулъ. Потомъ осилила. (Хочетъ сдлатъ нсколько шаговъ, но ноги подкашиваются, и онъ падаетъ.) Пересилила! <Осилила. Все одно: пить – умереть, не пить – умереть.> Микита, хозяинъ! Ты чего сюда пришелъ? За соломой? Я самъ принесу. Она осилила, а дай срокъ, и мой верхъ будетъ. Я принесу. Ты не обижайся, что я запилъ. Я дай все съ себя пропью, тогда остепенюсь. Микитъ! отдай мн свои сапоги, я ихъ пропью. Ты малый хорошій, только ты […]

Никита. <На возьми.> Ты чего?

Митричъ. Пропью. Рубаху одну на тл оставлю да крестъ. А ты что скучаешь? Ты не скучай, <эка, о чемъ толковать. Дворъ то твой. Дерьмо, дерьмо – невидаль. Все дерьмо, нечего думать. Все одно, что богатъ, что бденъ, что съ бабой, что съ двкой жить. Что въ острог, что на вол – все одно. Везд живутъ, везд мрутъ. Эка дерьмо, сватьба, ты не тужи. А за сапоги спасибо, пропью у едорыча. Ты на меня гляди. Зарекся не пить, не стану пить. Анъ выпилъ. Выпилъ, a мн весело, легко на душ. Потому выпилъ. А то скучать?> Ты чего скучаешь? Гляди на меня. Я радуюсь. Имнья у меня крестъ да пуговица, а скотина – тараканъ да жуковица. А вотъ охъ я. <Радуюсь.> Ты думаешь, я кто? Царю врой-правдой служилъ. У меня билетъ царскій за службу, а я и билетъ пропью, ничего не останется. <Потому я заблудящій.> Сирота я, и пожалть меня некому, и пить зарекался, опять запилъ. Ты помни, заблудящій я, никуда не гожаюсь. Что жъ, я боюсь чего? Ничего не боюсь и радуюсь. Потому люблю тебя. Поцлуй меня. Отецъ! Жалко мн тебя. Какъ жалко! (Плачетъ.) <Жалко! Давай возжи-то, Я снесу.>

Никита. <Бери.> (Швыряетъ веревку). Да не поддамся жъ я теб. Врешь.

<Митричъ. Чтожъ сапоги то снялъ? Меня нарядить хочешь? Давай, я пропью. За твое здоровье пропью.>

Никита. <На. (Швыряетъ сапогъ.) Чтожъ, я въ самомъ дл, боюсь, что ли, ихъ? Бога не побоялся, а ихъ бояться. Господи, благослови! (Крестится, идетъ по двору.)>

Изба 1-го дйствія. Анютка раздтая лежитъ на коник подъ кафтаномъ. Митричъ сидитъ на хорахъ и куритъ.

Митричъ. Ишь, добро то мимо лили. И табакомъ не заглушишь духъ то. Такъ въ носу и вертитъ. О Господи! Спать, видно. (Подходитъ къ лампочк, хочетъ завернуть.)

Анютка (вскакиваетъ, сидъмя трясется). Не туши. Ддушка, голубчикъ, миленькій, не туши. Боюсь.

Митричъ. Боишься? Чего боишься то? То молодушество. Боишься. Чего боишься?

Анютка. Страшно, ддушка.

Митричъ. Чего страшно то?

Анютка. Что они тамъ долго?

Митричъ. Да должно, тамъ и спать лягутъ.

Анютка. Охъ, ддушка, жутко, жутко какъ. Не туши ты ради Христа. Пра, ей Богу, страшно.

Митричъ. Вотъ такъ заверну только.

Анютка (ложится и вскакиваетъ). Ддушка, ддушка! Слышишь? Кричитъ мамушка какъ. Не туши, голубчикъ миленькій, не туши. (Хватаетъ его за руку.)

Митричъ. Ишь, напугали. То-то дурочка, пра дурочка. Ложись.

Анютка (ложится). Не будешь тушить?

Митричъ. Вотъ такъ то повернись къ стнк да и спи себ. (Закрываетъ ее кафтаномъ; медлитъ около нея, прикрывая.) О Господи, Микола милослевый.

Анютка. А ты на печку пойдешь?

Митричъ. А то куды жъ? То то глупая, я посмотрю. Страшно! Ты не бойся, вотъ и не будетъ страшно. (Поднимается.) О Господи, Микола милослевый.

Анютка (поворачивается). Да какже не бояться то? Вдь я знаю. Вотъ и страшно.

Митричъ. Только ты не бойся ничего, вотъ и не будетъ страшно. У насъ въ полку, помню, полковникъ былъ здоровенный, долбней, кажется, не убьешь, а какъ до чего коснется въ страженьи, сейчасъ и за кустъ. А то двчонка, такая жъ какъ ты, съ нами ходила, дробленькая была, смотрть не на что, а бывало ничего не боится.

Анютка. Чья жъ двчонка то?

Митричъ. Двчонка то? Это, братъ, исторія. Ну, ползу на печь, а ты спи.

Анютка. А ты разскажи. (Прислушивается.) Охъ, что то въ погреб что то. Охъ, однова дыхнуть, въ погреб. Ддушка родимый, что это? Охъ, не ходи ты, страшно.

Митричъ. Въ погреб – въ погреб ничего нтъ, такъ, корова чешется.

Анютка. Такъ ничего? Такъ двчонка то какая?