Именно поэтому они стали так близки – практически идейными сиамскими близнецами. Они испытывали интеллектуальный комфорт в обществе друг друга. В интеллектуальном смысле они были прекрасным тандемом – остроумным, наделённым даром предвидения, творческим (а ещё – снобистским, сварливым, нетерпимым и склонным к конспирологии). Как друзья – они были сквернословы, весёлые похабники, подростки в душе. Они любили курить (Энгельс – трубку, Маркс – сигары), выпивать до рассвета (Энгельс – хорошее вино и эль, Маркс – всё что угодно), сплетничать (в основном о сексуальных склонностях своих знакомых) и хохотать до упаду (в основном издеваясь над своими противниками) и в случае Маркса – до слёз, градом льющихся от хохота.

При этом они были противоположностями почти во всём: по происхождению, конституции, темпераменту, стилю мышления, ведению дел и так далее. Но синергия от их объединения была колоссальная. Друг Фридрих стал посланником материального мира, однажды постучавшим в дверь Карла Маркса, чтобы заполнить пробелы в его теоретических исследованиях.

Что касается самого Энгельса, то в 26-летнем Марксе он увидел могучую личность и огромный интеллект, равных которым никогда ранее не знал. «Хороший солдат ищет хорошего командира, – пишет Мэри Габриэл, – и Энгельс нашёл для себя такого человека».

На самом деле он попросту стал спасителем семьи Маркс. Он не только предоставлял множество исходных данных для статей Маркса, но ещё и материально обеспечивал существование всей его семьи.

Энгельс, конечно, понимал, что их интеллекты вполне сопоставимы, но даже в тандеме кто-то должен был быть ведомым, а кто-то ведущим. В начале их дружбы Энгельс разглядел в Марксе гения, способного сокрушить интеллектуальные барьеры в вопросах революционной теории и практики. Но гения потенциального, которым ещё надо стать. Энгельс отдал всё, что у него было, чтобы гений Маркса помог изменить мир к лучшему.

Вообще, что касается дружеских отношений – у Маркса они получались какими-то однообразными. Вот, например, Мозес Гесс – богатый промышленник, пригласивший ещё совсем молодого Карла Генриха главным редактором «Рейнской газеты» с окладом аж 500 талеров. Он считал Маркса феноменом, соединявшим в себе «Руссо, Вольтера, Лессинга, Гейне и Гегеля». Маркс тогда быстро оправдал надежды Гесса и вывел газету в лидеры печатного рынка. Увы, несмотря на дипломатический такт Маркса (редкий случай), газету закрыли, а с Гессом они быстро стали врагами. Хотя и соратниками.

Безусловно, всё это было сильно замешано на обстоятельствах. Сам Маркс говорил, что обстоятельства в той же мере творят людей, в какой люди творят обстоятельства. И прежде чем продолжить эту тему, приведём альтернативную подборку высказываний на эту тему:

Скорее всего здесь ближе к истине слова Батюшкова, хотя она недалеко отстоит от слов самого героя книги.

Один из самых ярких представителей отечественной философии Михаил Александрович Розов ввёл в своё время в оборот термин «пересечение традиций». Именно на пересечение традиций пришлись время и место рождения Маркса.

С одной стороны – традиция иудейских мыслителей. Её носителями были раввины из рода Маркс, не чуждые политическим размышлениям (один из предков за два десятка лет до Французской революции написал трактат о демократических ценностях). Пластичность в пространстве и времени – один из самых главных способов выживания евреев в чужеродной среде. За короткий период французской оккупации, когда в Германии действовал гражданский кодекс Наполеона, отец Карла Гершель Маркс успел не только получить юридическое образование и стать первым евреем-адвокатом, но и стремительно возглавить городскую ассоциацию адвокатов. Когда после изгнания французов вновь последовал запрет на профессии, иудей Гершель превратился в лютеранина Генриха. За примером ему не пришлось далеко ходить, поскольку его собственный отец Меир Халеви ещё при жизни стал Марксом Леви. Отец Маркса формировал свои убеждения на работах Вольтера и Руссо и знал их наизусть. И вообще он был большим книголюбом и интеллектуалом. Таким же, как и его земляк барон Людвиг фон Вестфален. Они ходили в одну протестантскую общину были равны в социальном статусе, однако семья Вестфаленов была несравнимо богаче и образованней (латынь, Гомер, Данте, Шекспир). Однако уже в гимназии Генрих Маркс интеллектуально ушел далеко в отрыв от своего одноклассника Эдгара фон Вестфалена и стал на равных общаться с его отцом, поражая последнего своими способностями.

Это пересечение традиций, выражаясь марксисткими терминами, происходило на уровне надстройки, но было подкреплено и материальным базисом – соединением в одну семью Карла Маркса и Женни фон Вестфален. Они практически реализовали то, что в том обществе, в то время было теоретически возможно. Такое вот переплетение человеческой воли и складывающихся обстоятельств.

Генрих Маркс был очень мудрым человеком и воспитывал сына по принципу: «Умный найдёт выход из любой ситуации, а мудрый такой ситуации не допустит». Он писал сыну-студенту: «Я бы хотел видеть в твоем лице того, кем бы я мог стать, приди я в этот мир с твоими благоприятными перспективами. Ты можешь воплотить или разрушить мои самые сокровенные мечты». Конечно же отец видел, что сын идёт не «в ту сторону», однако надеялся, что это издержка молодости, и пытался мягко наставлять сына в стиле горькой иронии: «…беспорядочные метания по всем областям знаний сразу… все силы тратящий лишь на безумное обогащение собственной эрудиции…»