Я не встаю с постели, не реагирую на приходы матери, когда та приносит еду, не слышу уговоры отца. Слёзы катятся из глаз сами собой, в душе апатия и безразличие. Я порой проваливаюсь в полусон-полузабытьё, а когда просыпаюсь, снова начинаю плакать. Вспоминаю Александра. Кажется, самое большое счастье сейчас – прижаться к его груди и почувствовать рядом с ним покой, уверенность и защищённость. Я так боюсь, что теряю его, и нестерпимо больно от того, что виновата в этом сама и мои собственные родители.

В этом состоянии, где-то в полуреальности, я провожу почти сутки, вымотав себя слезами, бессонницей, душевными терзаниями. Наутро воскресенья я наконец-то проваливаюсь в глубокий сон, без кошмарных сновидений.

Но примерно через час просыпаюсь от странных звуков, исходящих от окна. Мне хочется заснуть вновь, но звук не прекращается, и из тихого поскрипывания переходит в настойчивый стук. Я поднимаюсь с постели, гляжу в окно… и в ужасе вскрикиваю. На узком подоконнике стоит Саша. Увидев, что я его заметила, он указывает на защёлку. Я быстро распахиваю окно. Александр прыгает в комнату, а я с ужасом смотрю вниз, потом на Сашу.

– Боже, двенадцатый этаж, как ты смог?! Ты же мог разбиться!

– Пустяки. Ты как? Узница моя!

Меня оставляют волнения, оставляют тревоги и сомнения. Он рядом – а значит, всё хорошо. В тот же миг мне кажется, что последние силы меня оставляют тоже. Кружится голова, я отчётливо, всем организмом, понимаю, что последние сутки ничего не ела.

– Саша! – выдыхаю я, пытаюсь его обнять, но колени подкашиваются, и я просто заваливаюсь на него, отчаянно цепляясь за куртку.

Он подхватывает меня, усаживает на кровать.

– Милая, всё хорошо, я с тобой, – шепчет, целуя лицо.

Через несколько минут головокружение проходит.

– Саша, я хотела сказать, что родители…

– Не надо, я всё знаю. Они тут заняли круговую оборону. Дверь не открывают, на звонки не отвечают, из дома не выходят. Пришлось идти в наступление, – пытается шутить он.

– Но как ты взобрался на двенадцатый этаж?

– Я скорей не взбирался, а опускался с крыши. Мне помогли. Но с тобой таким путём уйти не смогу, ты просто не удержишься, а хотелось бы… Знаешь, поступим по-другому, выйдем через дверь.

– Но она заперта.

– Это ерунда. Но прежде, чем начну действовать, хочу, что бы ты знала: я уважаю твоих родителей, ради тебя не причиню им зла, поэтому, что бы я ни делал, не бойся и не мешай. Поняла?

Киваю головой.

– Первое, что подарю тёще после свадьбы – дверь в эту комнату, – приговаривает он, вышибая плечом дверь.

Шесть часов утра. Перепуганные сонные родители выскакивают в коридор. Александр, крепко держит меня за талию, коротко приказывает: «Открывайте дверь» и, видя, что никто не шевелится, достаёт пистолет и направляет на родителей. Мать вскрикивает и хватается за стену, а отец быстро отпирает тяжёлую дверь.

Через несколько минут мы сидим в машине. С трудом верю, что я на свободе, что он со мной.

– Саша, что нам делать, мы пропустили регистрацию.

– Регистрация перенесена сегодня на десять. Твои друзья предупреждены. Надеюсь, тебе хватит трёх часов, чтобы надеть платье и сделать причёску?

– После того, как поем, скажу, – говорю я, понимая, что мой организм отчаянно требует пищи, так как очень хочет жить. А может быть, там не я одна так хочу есть!

– Тебя что, морили голодом? – возмущается Александр.

– Нет, нет. Я сама. Мне не хотелось без тебя… ни есть… ни жить… ничего… Я люблю тебя, Саша!

– Через три часа тебя уже никто не посмеет у меня отнять. А вечером мы вообще будем далеко. Нас ждёт Париж. Не забыла?

– Voir Paris et mourir. (Увидеть Париж и умереть.) – грустно шучу по-французски, стараясь поднять себе настроение.

– Pour quoi faire? Je veux vivre une longue vie avec vous. (Зачем? Я хочу прожить с тобой долгую жизнь), – отвечает он мне. Изумляюсь:

– Ты знаешь французский?

– Слабо. Гораздо лучше у меня идёт английский. Поэтому ты будешь моим личным переводчиком. Не зря же получала образование. Да, я говорил, что люблю тебя?

– Никогда!

– Я люблю тебя. Очень.

В этот же день мы расписались, и он увёз меня в медовый месяц во Францию.

Июнь 2010 год