Он ставит рядом свою сумку, накрывает меня с головой камуфляжной курткой, по-моему, закидывает какими-то ветками, и бесшумно исчезает.

Когда отошла от шока, стала раздумывать. Поняла главное: он не собирался меня убивать. Если бы хотел, уже сделал бы. Хотя бы не стал вытаскивать из машины, ведь откуда-то знал, что будет второй взрыв, более точный. Значит, меня хочет убить кто-то другой. Нурмат? Рустам? А заодно и прикончить неугодного братца?

Вспоминаю подслушанный разговор. У Нурмата есть и мотив, и возможности. Он занимается оружием и наркотиками, а мой новый муж грозился лишить его чего-то, и это очень испугало Нурмата. Но я ещё поняла: именно Дан финансирует их бизнес. Зачем же убирать того, кто даёт деньги? Ох, как всё сложно и запутано. Правильно говорила свекровь: женщинам не дано понимать, понимать должны мужчины. Но когда ты чудом избавилась от смерти и лежишь на острых камнях, присыпанная ветками, замирая и прислушиваясь к каждому шороху, очень хочется понять, что происходит.

И всё-таки, как ни прислушивалась, а мужа не услышала. Он рывком неожиданно снимает с меня куртку, я подскакиваю и ору, он зажимает мне рот.

– Тихо! Это я. Пошли!

– Ку… куда? – заикаясь от пережитого, пытаюсь выяснить я.

– Пока не знаю, но подальше отсюда.

Он вешает сумку на плечо. В одной руке автомат, держит его так, будто рука и оружие единое целое, другой хватает меня за руку, помогая подняться, и мы движемся по камням в неизвестном направлении.

Он что, совсем не знает усталости? Мы идём почти два часа по одному ему ведомой тропе между скал. Иногда он достаёт какой-то прибор, смотрит и продолжает уверенно двигаться вперёд. Плетусь следом. Ещё в начале пути он предупредил: если что-то заметит, по его приказу я должна тотчас упасть на землю и закрыть голову руками. Но я и без приказа падаю и спотыкаюсь на каждом шагу. Солнце клонится к закату, но всё равно нестерпимо жарко. Пот противно катится по лбу и по спине, пыль прилипает к телу, мои балетки постоянно соскальзывают, и мелкие камешки чувствуются через тонкую подошву, я то и дело вскрикиваю. Он просит двигаться бесшумно, что у меня плохо получается, в отличие от него: тело как пружина, каждое движение чётко и выверено, ни одного неверного шага, внимательный взгляд не пропускает ни одной детали, в руке оружие, готовое в любой момент прийти в действие.

– Всё, привал, – вдруг командует он, сбрасывая с плеча сумку.

– Я могу ещё идти, – вру, конечно, просто боюсь, что становлюсь обузой, ведь понимаю: нам нужно уйти подальше от места взрыва, чтобы те, кто это сделал, не догадались, что дело не завершено. А если поняли, не смогли нас найти.

– Я вижу, как ты можешь. Если сейчас не отдохнёшь, совсем выбьешься из сил. А потом что, нести тебя?

Мы садимся в тень от скалы. Блаженно вытягиваю ноющие ноги.

– Понимаю, как ты хочешь пить, но вся вода и еда остались в машине. Но в нескольких километрах отсюда есть река, там сможешь попить и освежиться. Выдержишь ещё пять километров?

– А у меня есть выбор? Мы ведь в такой ситуации из-за меня. Они ведь меня хотели убить.

Он громко смеётся, обнажая ровные белые зубы:

– Да кому ты на фиг нужна, чтобы тащить из-за тебя в горы гранатомёт и расходовать два заряда!

Недоуменно смотрю на него, несколько раз только открываю и закрываю рот, прежде чем выдавливаю фразы:

– Что? Значит, это не из-за меня? А кого же хотели убить? – с надеждой смотрю в его глаза, может, объяснит, что вообще происходит.

– А догадайся! Меня, по всей видимости. И если бы я не затормозил, услышав твой бред, нас бы уже не было.

– Тебя?! Но за что?

– Поверь, многим людям есть за что. А вот тебя за что?

– Каким людям? – не слышу последний вопрос, в ответ он не отвечает на мой:

– Неважно. Ты скажи лучше, с чего взяла, что тебя собираются убивать? И, самое главное, почему решила, что это сделаю я? Что ты такого натворила?

– Ничего я не творила. Просто поняла, что не нужна в той семье, от меня хотят избавиться. Я просила, чтобы мне отдали документы и отпустили, а свекровь, ничего не объясняя, отдала меня тебе.

– Да, это в духе Надиры: ничего не объяснять. Как ты вообще могла согласиться ехать в эту варварскую страну?

– Как? Познакомилась с Рустамом, влюбилась. Я когда выходила за него замуж, даже не знала, откуда он. Говорил, из Средней Азии, а я не уточняла. Да если бы и знала, для меня это не имело значения. Вообще, я думала, мы будем жить и работать в Белгороде. Мы ехали сюда повидаться с родителями, по крайне мере, я так думала. А вышло так, что остались навсегда. И я оказалась неподходящей женой и невесткой, – заканчиваю свой грустный рассказ, удивляясь, что откровенничаю с совершенно незнакомым человеком.

– Ну да, Рустам очаровательный мальчик, в такого трудно не влюбиться. Он всегда был гордостью семьи. Его хотят сделать образцом для подражания, уважаемым, учителем, интеллигентом, чтобы им прикрыть некоторые не очень чистые дела остальных братьев.

– А тут я испортила своим присутствием все планы. Я поняла это давно, но старалась изо всех сил соответствовать требованиям, потому что любила его.

– А сейчас?

– Сейчас нет,… он поступил со мной так… это невозможно простить и понять. Я надеялась на его защиту, а он отвернулся от меня, полностью поручив своей матери. Мне кажется, именно она решает всё в их семье. Она решила, что я не подхожу Рустаму и захотела от меня избавиться.