Арест был произведен в начале декабря две тысячи четвертого. К изумлению следователя, у преступника оказался дорогой адвокат. Олег молчал. То есть буквально не произнес ни слова. Сергей Петрович понимал, что раскалывать его надо осторожно, и решил дать ему свидание с матерью. Но та в ответ на его просьбу воскликнула:

– Нет! Никогда! Не желаю его видеть!

– Убедите парня сотрудничать со следствием, – попытался уговорить ее Митрофанов, – в этом случае у него появится шанс выйти когда-нибудь на свободу. Если будет изображать камень, получит пожизненное.

Но вдова бросила трубку.

А пятнадцатого февраля две тысячи пятого года Олег Кораблев ухитрился сбежать из автозака, который вез его из СИЗО на одно из мест преступления для проведения следственного эксперимента. Конвойные и шофер были убиты выстрелами из пистолета. Из-за халатности работников милиции, не сумевших правильно организовать доставку заключенного, преступник скрылся и до сих пор разгуливает на свободе.

Кто помог Кораблеву? Где он сейчас находится? Когда серийный маньяк снова начнет охоту на женщин? Куда подевались кровавые серьги, которые убийца забирал у жертв? Может, следующими в его коллекции трофеев станут ваши украшения? Страх смотрит из-за каждого угла…

Диктор умолк. Зазвучал реквием Моцарта, на экране появились две точки, которые быстро увеличились, трансформировавшись в ярко-фиолетовые камни в оправе из побитых жизнью ангелочков. Музыка оборвалась, экран почернел, возникла надпись, сделанная крупным шрифтом: «Фамилия Кораблев одна из распространенных в России. Из этических соображений мы не сообщаем имен родителей преступника. Отец маньяка умер, мать сменила место жительства».

Я поежилась. Полный ужас! Интересно, почему видеокамеры, которые я носила, сделали в виде именно этих украшений? Их создатель смотрел сериал и вдохновился историей Олега Кораблева? Или он нашел фото подвесок в Интернете? И что за глупость с умалчиванием имен несчастных родителей мерзавца? Преступника-то назвали, все услышали, что он Олег Кораблев. Если кто-то пожелает, ему будет не слишком трудно отыскать мать подонка.

Мне захотелось пить, я пошла на кухню, взяла бутылку минералки, сделала большой глоток и взвизгнула – вода попала на кариесный зуб, вызвав приступ сильной боли.

Я схватилась за щеку, подождала, пока волна крайне неприятных ощущений пойдет на убыль, поспешила в ванную и попыталась рассмотреть взбунтовавшийся зуб. И как только стоматологи ухитряются работать? Во рту темно, тесно… Я попыталась повернуть голову так, чтобы свет от лампы попал на лицо, и снова взвизгнула. Челюсти захлопнулись сами собой.

Степанида, ты идиотка! Знала ведь про дупло и не шла к дантисту. И на что надеялась? Считала, что дырка зарастет без лечения? Но ведь так не бывает. Ну почему я панически боюсь доктора с бормашиной? Наверное, это из-за врачихи в детской районной поликлинике, которая, один раз сделав мне, шестилетней, больно, услышала мой плач и заорала: «Немедленно заткнись, а то я тебе язык просверлю!» Но с тех пор прошло много лет, свидание с дантистом более не доставляет людям неприятностей, сейчас есть замечательная заморозка.

Я случайно тронула языком проблемное место и ощутила, как в челюсть ударило током. Ну вот, доигралась до пульпита. Теперь придется удалять нерв. Ужас! Катастрофа!

Схватившись за щеку и ощущая, как десну «дергает», я потащилась к месту, где хранятся медикаменты. Какую таблетку слопать, чтобы спокойно провести вечер и ночь? Аспирин? Сомневаюсь, что поможет. Что еще есть в запасе? Марганцовка, зеленка, йод, сода, спрей от ожогов… Аптечку мне составляла бабуля, я редко заглядываю в ящик с лекарствами. Даже если сейчас выпью содержимое всех пузырьков, легче не станет.

Громкий звонок телефона заставил меня подпрыгнуть. Я схватила трубку и простонала:

– Что надо?

– Простите, Степочка, я помешала вам? – поинтересовалась Антонина.

Я опомнилась.

– Нет, нет.

– У вас какая-то неприятность? – не утихала Монахова.

– Все отлично, – соврала я, стараясь не слишком энергично шевелить челюстью.

– Голос странный, вы, часом, не заболели? – спросила жена Кирилла.

– Я здорова, – отрапортовала я, – завтра буду в девять.

– Вот как раз по поводу работы я и звоню, – затараторила Антонина. – У мужа мигрень, ему сделали укол, лучше нам начать съемку попозже. Подъезжайте к одиннадцати.

Я удивилась, почему Антонина решила позвонить мне, а не режиссеру, но ответила:

– Хорошо. А съемочная бригада в курсе?

– Сейчас извещу Розу, она говорила, что ложится спать не раньше двух часов ночи, – защебетала Монахова. – А вот ваш график я не знаю, поэтому и бросилась звонить. Сейчас десять, подумала, вдруг вы уже в кроватке.