Шрифт:
Опять зазвучал голос Игната:
Как посмотрит вдаль он, зашуршит листвой,Прилетит, как буря, закусить тобой…– Дед! Ты че в натуре?! Захотел напугать меня?! Пипец. Шестьсот шестьдесят первая! – буквально крикнул Варан, зажав рану в боку и буравя старика отчаянным взглядом.
Все отрешенно смотрели в стороны, но только не на Варана. Где-то на окраине развалин опять завыли. В третий раз зазвучали рифмы:
Здесь темно и страшно, заунывно и мертво…Зверь лежит с открытой пастью, не смотрел бы на него…Еле-еле успокоили испуганного солдата. Дальше продолжать игру никому уже не захотелось. Все улеглись, погруженные в свои мысли и обдумывая засевшие в мозгу строчки. Спали, конечно, плохо.
Утром всех разбудил брякнувший наверху колокол. Добрыня встал, чтобы сходить осмотреть периметр, а дед решил разбудить солдата, чтобы извиниться за вчерашнее. Игнат расталкивал Варана, тряс его и щипал, но затем с нервным заиканием громко произнес:
– Он… умер!
Так внезапно и непонятно отряд потерял еще одного бойца.
Где-то за забором громко заорал Добрыня. Все, за исключением Дюрана, бросились на крик, а он подсел, опираясь на ружье, к умершему Варану. Челюсти дрожащего солдата от холода свела судорога, он медленно склонился над товарищем, сквозь сумерки вглядываясь в него. Бледные щеки, лоб, нос, губы… Боже! Дюрану показалось, что губы мертвого шевелятся, он пригляделся… Ужас! Рот умершего открылся, и оттуда струей хлынула куча мелких, живых червей. Дюран отпрянул и упал, с ужасом созерцая, как белые влажные червячки в несметном количестве выползают изо рта покойника. Целый поток их хлынул по лицу Варана. Дюран на карачках заковылял к проему в стене, но оттуда внезапно появился эберман с искаженным желтым лицом и с размаху всадил бойцу в глаз короткий кол. Дюран повалился и затих.
Треш успел ухватиться за гнилую перекладину ограды и оттолкнуть Добрыню. Перекошенный забор с треском и скрипом повалился, подняв в воздух тучу навозных мух величиной с доброго шмеля. Отряд отпрянул от кучи мусора, поросшего бурьяном, и роя мух-мутантов. И тут грянул выстрел, а следом за ним раздался крик Добрыни:
– Шухер, братцы-ы! Угроза с леса.
Быстро, с опаской взглянув через дыру оставшейся целой ограды, Треш увидел на туманной поляне толпу грязно-серых, уродливых оборванцев. Три-четыре десятка.
– Вот, еп! Фантомы эберманов пожаловали! – воскликнул Хук, но тут же изменился в лице: – И конечно, где-то с ними их Аас.
– Кто-о?! – бросил пригибающийся на ходу Треш, занимающий позицию для стрельбы. – Какой еще в задницу Аас?
Ответа не последовало – не до того было в рукопашной схватке. Минут через пять Добрыня с отрубленной по локоть правой рукой поспешно вернулся обратно и с помощью Анжелы стал обвязывать изливавшую кровь конечность.
– Если бы не крыса… отвлекла, зараза! А этот урод отсек мне руку… моей же секирой. Тварь! Позор какой… м-м… гадина! Я найду ее, я убью эту мерзость!
– В том-то и дело, что их почти нельзя убить! – произнес Хук, разглядывая призрачных уродов, окружавших развалины церкви.
– Не понял, Хук? Как это? – спросил Холод.
– Ну, как-как… Вон, мы с большущим трудом завалили гуффонов, а эти, – Хук показал в окно, – эти бессмертны…
– Черт!
– Что же нам делать? – Анжела впала в отчаяние. – Варан так неожиданно умер. Добрыня… ваще жесть! Еле остановила ему кровь. И вдобавок окружены этими уродами.
– Наш отряд кроме Варана еще и Дюрана потерял, – решился сказать Треш.
– Что-о?!
– Это как?!
– Нет его. Погиб. – Сталкер окинул взглядом шокированных известием соратников.
– Дюранчи-ик! Блин-н-н.
– Жаль мужика. – Добрыня сморщил лоб, опустив перемотанную в локте руку.
– И… и что же мы теперь будем делать?
– Командир, принимай решение, мы за тобой.
– Ден, рули. Совсем жопа настала! Щас они полезут со всех сторон.
– Однозначно будем сражаться. Хук? – Холод попытался найти поддержку в лице проводника.
Тот перепрыгнул через огромную балку, долго и внимательно смотрел в оконный без стекол проем на белые, неживые лица эберманов, затем уставился на ползающую по стене жирную муху.
– Так. Остается одно – дружно прорываться сквозь это кольцо, – Хук показал на ветхий скрипящий забор, – это очень хреново, но… черт, другого выхода я не вижу.
– Нас же перебьют, как котят, ты же сам сказал, что их не победить.
– А что… что ты можешь предложить? Ну, давай! – Хук мгновенно разозлился на Талгата. – Помнится, я выжил только потому, что отбился от них факелом, зато потом на свет собрались все ужасы и твари леса. Ты не представляешь, как…
– Подожди! Говоришь, факелом? Ты боролся с ними огнем?