– Ты прав, черт возьми. Я бы не отступил и предал бы дело огласке. Сами болтают, а обвиняют агентство. Есть только один способ защитить наши задницы от этих политиканов. – Он уселся на пассажирское сиденье «Бьюика», на который указал Норт. – Я свято верю в закон Мерфи. Если ситуация не разрешена, что-то обязательно случится. – Крейн достал из портфеля досье, которое помощник принес ему из архива. – Мы должны склонить Арчер к сотрудничеству, не оставив ей выбора.

– Легко сказать. Но как это сделать?

– Пригрозим, что перестанем ее охранять.

– И лишимся последней надежды на помощь с ее стороны. Она уже многого лишилась и была очень несговорчива.

– Ты не поверишь, как быстро исчезает несговорчивость, когда на кону оказывается жизнь.

Вот сукин сын, подумал Норт.

– Должен ли я напомнить вам, Крейн, что она работала на нас?

– Судя по ее досье, тут есть некоторые сомнения. Ее отец был двойным агентом, а Грейс работала в тесном контакте с ним. – Он принялся листать досье. – Родилась в Калифорнии, в Лос-Анджелесе, у Джин Дэнкел и Мартина Стиллера. Мать умерла, когда девочке исполнилось три года, отец снялся с насиженного места, перебрался в Европу и взял ребенка с собой. Участвовал в нескольких незаконных сделках и здорово запачкал руки. Разъезжал по Европе и Африке, занимаясь торговлей оружием и другими сомнительными делами. – Крейн покачал головой. – Всюду таскал ребенка с собой, и просто чудо, что она осталась жива. Однажды в Руанде повстанцы подстрелили ее и бросили, посчитав мертвой. Работник Красного Креста, который ее подобрал, пытался забрать девочку у отца, но Грейс не захотела с ним расстаться и при первой же возможности сбежала.

Норт кивнул.

– Мартин Стиллер мог очаровать кого угодно; он явно любил дочь и желал ей добра. Но не настолько, – саркастически прибавил Норт, – чтобы отказаться от нее и отправить в Австралию, в Мельбурн, к деду по матери. Лето Грейс проводила там, на коневодческой ферме, но осенью являлся Стиллер, забирал ее и увозил в очередную дыру, в которой на тот момент жил.

– А как он попал в поле нашего зрения?

– Сам пришел к нам и продал некую информацию о Хусейне. Она оказалась достоверной, и мы использовали Стиллера в течение нескольких лет. Подозревали его в двойной игре, но доказать не могли. Поэтому просто дозировали информацию, которую ему предоставляли.

– А эта женщина?

– В то время она была еще маленькой. Агент Рейдер, который поддерживал связь с Мартином Стиллером, сообщал, что его дочка – довольно милый ребенок. Она училась заочно, причем достаточно хорошо, чтобы поступить в Сорбонну.

Крейн все еще просматривал досье.

– За ней никакого криминала. Мы взяли ее на курсы агентов, когда ей исполнилось двадцать три. – Он поднял голову. – Какого черта мы ее наняли – с такой биографией?

– Тут был особый случай. Она свободно говорила на восьми языках, была умна, психологически устойчива и производила впечатление настоящей патриотки. Кроме того, обладала одним ценным качеством, которое нам в то время требовалось. Она очень хорошо умеет управляться с лошадьми – благодаря годам, проведенным на ферме деда. Арчер была нужна нам для одной конкретной работы, и мы считали, что потом сможем избавиться от нее, если она не справится. – Норт помолчал. – Но она справилась. Ее отметки на начальном этапе обучения были одними из лучших в истории курсов. Но для той работы ей требовался опыт. И мы отправили ее к Килмеру.

– Мой помощник не смог найти досье на Килмера. – Крейн нахмурился. – Но я разыскал в конторе одного из старых маразматиков, который о нем слышал. Тот высказался очень туманно.

Старый маразматик? Господи. Норту всего пятьдесят, и в его шевелюре почти нет седых волос. Но в глазах тридцатилетнего Крейна, стройного, загорелого любителя тенниса, он, вероятно, тоже выглядит старым маразматиком. Норт попытался скрыть раздражение.

– Килмер считался очень ценным объектом ЦРУ, и все его операции имели гриф «совершенно секретно». Некоторые задания показались бы администрации сомнительными, и Фостер решил, что, если личного дела не будет, не будет и утечек. Тот, кому положено, знал, кто такой Килмер и как с ним связаться.

– Абсурд. Должно быть, Фостер идиот. Неудивительно, что до реорганизации в агентстве творился такой бардак. Подобные методы могут привести к полной неразберихе.

– Не сомневаюсь, что нам удавалось удерживать неразбериху на минимальном уровне, – возразил Норт и прибавил: – И Килмер не потерялся.

– Кто такой Килмер? Агент, который о нем знал, считал его чем-то вроде легенды, черт возьми.

– Легенды? – повторил Норт, выезжая со стоянки. – Да, полагаю, такое определение не хуже других.

– Легенда – это выдумка. Расскажи толком.

Норт пожал плечами.

– Расскажу, что знаю. Родился в Германии, в Мюнхене. Отец – полковник армии США, мать – переводчица. Родители развелись, когда Килмеру исполнилось десять, и мальчик остался с отцом. Тот был сторонником «железной руки» и воспитывал ребенка в соответствующем духе. Килмер поступил в Уэст-Пойнт [3] и делал успехи, но на третьем курсе бросил учебу. Он был отличным стратегом, и преподаватели жалели о его уходе. Некоторое время болтался по миру и в конце концов оказался в каком-то партизанском отряде. Потом сколотил собственную команду и нанимался для выполнения специальных заданий. Заработал блестящую репутацию. Через несколько лет после появления его отряда мы приглашали его для выполнения сложных операций, и он оказывал нам неоценимые услуги.

– До дела Марво.

Норт кивнул:

– Да, до дела Марво.

– Просыпайся, малыш. – Грейс осторожно тормошила Фрэнки. – Пора вставать.

– Еще рано, – пробормотала Фрэнки сонным голосом. – Десять минуточек, мама. Я успею… – Ее глаза широко раскрылись. – Чарли! – наполнились слезами. – Чарли…

Грейс кивнула.

– Это правда. И мы с тобой ничего не можем изменить. – Она вытерла набежавшие слезы. – Мне очень жаль. Но нужно жить дальше, Фрэнки. – Грейс откинула одеяло. – Иди умываться и чистить зубы. Одежду возьмешь у меня в рюкзаке. Пора идти.