Нет, невозможно. Пока она живет под одной крышей с Килмером, видит его каждый день. И нет никаких сомнений, что им с Фрэнки придется оставаться здесь до тех пор, пока опасность не минует. Она не может избавиться от Килмера, а при каждой их встрече напряжение только растет.

Нужно не обращать внимания. Придумать себе занятие. Проводить время с Фрэнки.

Грейс вдруг вспомнила взгляд Килмера перед тем, как она улизнула в спальню. Грубый, откровенный, горячий и такой притягательный… Она запаниковала – потому что словно смотрелась в зеркало.

Боже, надо научиться не обращать на это внимания.

– Кого ты любишь больше, Цыганку или Дарлинга?

Фрэнки, чистившая лошадь, подняла голову и увидела Килмера, прислонившегося к воротам стойла.

– Одинаково. Нечестно иметь любимчика. Лошади могут почувствовать и обидеться.

– Понятно, – улыбнулся Килмер. – А в глубине души?

Фрэнки задумалась.

– Понимаешь, они разные. Цыганка спокойная и ласковая, а Дарлинг нервный и… забавный. Я люблю обоих. Здорово, если бы Дарлинг оказался здесь.

– Но ведь у тебя и так полно дел. Музыка, Цыганка.

– Для друзей время всегда найдется. – Она снова взялась за скребок. – Но у меня мало друзей.

– Почему?

– Я не люблю то, что любят другие дети. Они считают меня странной.

– Это тебя беспокоит?

– Немножко. Иногда. С лошадьми все нормально. Многие дети в Таланвиле ездят верхом. Но очень мало кто играет на музыкальных инструментах, а музыку вообще никто не слышит.

– А ты бы отказалась от музыки ради друзей?

– Не говори глупостей.

– Это нужно понимать как «нет»?

– Музыка во мне. Я не могу ее остановить. И она заставляет меня чувствовать… не знаю… как будто я парящий орел или Дарлинг, когда он прыгает… – Она покачала головой. – Нет, Дарлинг боится, а я не боюсь музыки. Никогда не видела лошади, которая любит музыку.

– А я, кажется, видел.

Фрэнки подняла голову.

– Где?

– В Марокко. Две лошади. Твоя мама их тоже знает.

– Она мне никогда не рассказывала.

– Маме бы не хотелось видеть тебя верхом на какой-нибудь из них. Это гром и молния. Но когда ты видишь, как они скачут, то вспоминаешь о музыке…

– Гром и молния… Чайковский?

– Или Шопен.

– Хотелось бы мне их увидеть.

– Возможно, когда-нибудь и увидишь.

– Как их зовут?

– Их называют Пара. Ни разу не слышал других имен.

Фрэнки решительно покачала головой.

– Раз мама их видела, значит, дала им имена. Она говорит, что у каждой лошади должно быть имя. Если у них есть душа, должно быть и имя.

– Ну, если она их как-то и назвала, то мне не рассказывала. – Килмер улыбнулся. – И ей бы не понравилось, что мы их обсуждаем. Я уже говорил: ей бы не хотелось видеть тебя рядом с ними. Явно неподходящая компания.

– Мама не разрешает мне садиться на некоторых лошадей, но мне можно смотреть на них и обсуждать их. Мама говорит, главное – подружиться с лошадью. – Девочка погладила Цыганку. – Она всегда так делает. Работает и работает, пока лошадь ее не полюбит.

– Я видел, как она умеет дружить с лошадьми. У нее особый дар.

Фрэнки кивнула и посмотрела на Килмера.

– Она мой лучший друг. И мне не нужны все эти дети из школы.

– Понимаю твои чувства. Сам восхищаюсь ею.

– А она на тебя сердится. Меньше, чем той ночью, когда умер Чарли, но все равно странно ведет себя с тобой.

– Много лет назад я наделал глупостей. Теперь пытаюсь исправить, но нужно время. Рад слышать, что она уже меньше сердится на меня.

Фрэнки кивнула:

– Не расстраивайся. Не думаю, что мама согласилась бы приехать сюда, если бы и вправду тебя не любила.

– Это успокаивает. – Он помолчал. – А я тебе хоть немного нравлюсь, Фрэнки?

– Конечно. – Она открыла ворота стойла. – Ты совсем не такой. Мне кажется, ты похож на Триггера. Знаешь всякие трюки, но не показываешь, пока не подадут сигнал. Просто стоишь и выглядишь таким милым.

– Милым? – Он засмеялся. – Боже мой, еще никто не называл меня милым.

– Ну, вроде того. – Ее улыбка стала еще шире. – Правда. Ты всегда за всем смотришь и раздаешь приказы. Почему ты теперь стоишь тут и разговариваешь со мной?