– Что?

– Фрэнки не слепая. И все замечает. Ты всегда уходишь сюда после ужина. Она говорит, что не будет играть на синтезаторе, если это тебя раздражает.

– Разумеется, нет, пусть играет. Я с ней завтра поговорю.

Грейс колебалась.

– Вы с ней много разговариваете, да?

– Наверное, пытаюсь наверстать упущенное, – улыбнулся он. – Хотя вряд ли это возможно.

– Нет. – Грейс помолчала. – Вот почему я не возражала, чтобы ты узнал ее поближе. Ты понятия не имеешь, чего лишился.

– Точно, – согласился он. – Но ты могла бы мне рассказать. Когда ты обнаружила, что Фрэнки необычный ребенок?

– Сейчас подумаю. Наверное, года в три. Когда она обнаружила старое пианино в гостиной у Чарли. Но еще раньше мне казалось, что ребенок слышит то, чего не слышим мы. А потом Фрэнки узнала, что звуки, которые звучат у нее в голове, можно воспроизвести. Мы с Чарли были потрясены. Не знали, как поступить. В конце концов я поняла: то, что неестественно для других людей, абсолютно естественно для Фрэнки, и мне следует это принять и сделать все возможное для счастья моей девочки. Чтобы ее талант не приносил ей страданий.

– Ты отлично справилась.

– Надеюсь. Я старалась.

Килмер немного помолчал.

– Она за тебя переживает. Думает о твоем одиночестве.

Грейс замерла.

– Это Фрэнки тебе сказала?

– Мне показалось, девочка ищет няньку для мамы на то время, пока сама занята музыкой, – усмехнулся он. – Заверила меня, что полный рабочий день мне не грозит.

– Значит, выбор пал на тебя?

– Я польщен, Фрэнки подумала обо мне. И удивлен, почему она не выбрала Блокмена. Наверное, считает, что он слишком занят. Всем известно, что я лишь отдаю приказы. – Он поднял руку, предупреждая возражения Грейс. – Знаю. Не нужно ничего говорить. Ты убеждена, что я не подхожу.

– Ты мне не нужен. Я и сама со всем справлюсь. И ты ясно дал понять, что не ищешь лишней ответственности.

– Черта с два. Ты меня не слушала. – Он пристально посмотрел ей в лицо. – Или не хотела слушать. Я не хочу тебя винить, но не говори ерунды. Теперь я вернулся и хочу взять столько ответственности, сколько ты мне позволишь, – голос его звучал хрипло. – А сижу я здесь вот почему: когда Фрэнки начинает играть, я не могу оторвать от тебя глаз. Ты сама назвала Фрэнки наблюдательной. Хочешь, чтобы она заметила, как я мечтаю затащить ее мать в постель? Думаешь, она готова к этой ступени образования, а?

– Нет, конечно. Фрэнки не поймет…

– Поначалу нет. Но ты должна понимать: в конце концов она все равно заметит. Я не в состоянии хранить тайну, а ты ничуть не лучше меня. По крайней мере пока мы оба изнываем от… Почему ты просто не позволишь мне… – Килмер вздохнул. – Я не собирался этого говорить. Само вырвалось. – Он спустился по ступенькам. – Лучше пойду к ребятам, пока не сморозил глупость. Но это правда, и нам пора с этим что-то делать. Мы оба были бы гораздо спокойнее, черт возьми, и могли бы лучше работать, если бы не приходилось бороться с собой. – Он умолк. – Завтра в три я буду в амбаре.

Грейс замерла.

– И как мне понимать твои слова?

– Понимай так, что ты не позволишь прикоснуться к себе здесь, в доме. Рядом с Фрэнки. – Килмер усмехнулся. – А постель нам не нужна. Насколько я помню, мы занимались этим везде, где только могли найти плоскую поверхность. От грязной канавы до кухонного стола в хибаре на окраине Танжера. Нам ничего не мешало. – Он ушел, не дожидаясь ответа.

Ничего не мешало.

Грейс дрожала, глядя в его удаляющуюся спину. Короткая фраза всколыхнула воспоминания о стольких объятиях, стольких… Нет, сейчас же прекрати думать о нем. Она чувствовала, как просыпается ее тело, ощущала покалывание в запястьях и ладонях. Дыхание прерывалось, груди налились, стали чувствительными.

Господи, она его хочет.

Власяница, как выразился Донован.

Он прав, это настоящая пытка – смотреть на Килмера, слушать его голос и подавлять желание. Она женщина, черт возьми. И желание – это естественно. Неестественно не удовлетворять его, если это не принесет никому вреда.

Нужно идти спать. И подумать. Взвесить последствия.

Она не хотела думать. Она хотела бежать за Килмером – немедленно, сию минуту.

Нам не нужна постель.

Грейс закрыла глаза. Бороться. Нужно время, чтобы преодолеть слабость. Завтра она займется делами и выбросит Килмера из головы.

Завтра…

Завтра в амбаре, в три.

Солнце пекло Грейс спину, пока она медленно приближалась к амбару.

Это ошибка.

Нет, все правильно.

А если и ошибается, все равно она это сделает, с отчаянием подумала Грейс. Всю ночь она ворочалась с боку на бок, боролась с собой и пришла к такому решению. Она взрослая женщина, и секс не должен делать ее беззащитной. У нее достаточно разума, чтобы постоять за себя. Всего лишь безумие плоти – такое уже было с ней много лет назад. Прошло столько времени, и она, наверное, страдала от отсутствия секса. Килмер прав: удовлетворив желание, оба смогут лучше выполнять свои обязанности.