— Но их можно убить, и это главное!

— Пока что мы наблюдали только нечто вроде процесса самоуничтожения. Что-то сидело в Александре Роме. И это что-то проснулось только благодаря сканированию. Но, даже проснувшись, не смогло взять носителя под полный контроль. Нет сомнений, со Светланой будет то же самое, стоит нам подвергнуть ее той же процедуре. Они оба чем-то отличаются от остальных.

— Ваш Джи'м Скиф должен это знать, — с уверенностью сказала Хеели Де Хан. — Напрасно вы отказались от его сканирования.

— Чтобы сейчас иметь на борту два трупа? Он до сих пор практически невменяем. Любое психоэмоциональное воздействие со стороны свиршей – большой риск.

— Иногда риск необходим. Нам нужна информация, которая находится в его голове. И вы это прекрасно понимаете.

— Извините, но я более не намерен терять людей! — резко ответил Сконев. — Мы возвращаемся на Нибиру. Я напишу детальный отчет, а за расследование возьмутся профессионалы.

— Разумеется, — чуть поморщилась аллари. Со стороны ее кожа походила на сухой тонкий пергамент. Скорее всего, такое состояние вызывало у выходицы из океанских глубин неприятные ощущения, но отчего-то Хеели Де Хан не торопилась вновь одевать шлем. — Скажите, что вы думаете насчет «ТаШаРу»?

— Вы тоже это видели?

— Полагаю, мы видели одно и то же. В точности до образа, — уголки губ аллари приподнялись.

— Ну да… Что я думаю? Реликвия однозначно принадлежит Доминату. Или это тоже слишком явная нить? — в голосе Сконева сквозил сарказм.

— Вы уверены, что видели именно реликвию Домината?

Константин пристально взглянул в лицо аллари – улыбка исчезла, выжидательный взгляд.

— Конечно! То есть… меня смутили письмена.

— Меня тоже. Символы похожи, но общий смысл написанного явно иной.

— Мне не дает покоя одна мысль, — Константин закусил губу. — Что, если все эти образы не соответствуют действительности?

— Что вы имеете в виду?

— Могли свирши дать заведомо неверную информацию? Не то, что было в голове Александра.

Лицо Хеели Де Хан дернулось. Морщины стали резче и глубже.

— За все время общения с ними подобного никогда не случалось. Мы склонны думать, что представители Колонии вовсе не способны ко лжи.

— Тогда я ничего не пойму, — Сконев развел руками. — Какой-то набор нелогичных, не связанных между собой фактов.

— Что вы чувствуете по отношению к «ТаШаРу»? — внезапно резко спросила аллари.

— А я что-то должен чувствовать? — нахмурился Константин.

Хеели Де Хан не ответила, лишь внимательно смотрела.

— Я думал – это последствия беспамятства, — наконец произнес Сконев. — Каждый раз, когда я вспоминаю о реликвии, она словно зовет меня. Требует, чтобы я коснулся ее.

— Словно хочет что-то рассказать?

— Да.

Константин не верил в тонкие материи, не верил в мистику и расплодившиеся эзотерические учения. Он обеими ногами стоял на земле и справедливо считал, что абсолютно любому явлению в галактике можно найти разумное объяснение. Тому клубку событий, в котором невольно находился «Серый Кардинал», объяснений нет. В голове возникали самые бредовые предположения, самые дикие версии. Ни одна из них не имела право на существование, но разум просто отказывался давать какое-то рациональное решение. И это Сконеву жутко не нравилось.

— Не скрою, мне очень хочется отменить миссию, — как-то слишком спокойно сказала аллари. — Я бы желала сообщить Содружеству о внезапно открывшихся обстоятельствах, чье разрешение требует пересмотра моего задания. На мое место прислали бы другого наблюдателя. И на Нибиру вы отправились бы без меня.

— Куда бы вы полетели? — Константин уже знал ответ, но все равно спросил.

— Система Шрея, планета Абенлу, — все так же спокойно произнесла Хеели Де Хан. — Вам известно, что даже сами ШрейЗиРэн точно не знают о происхождении «ТаШаРу»? Никогда и нигде Доминат не публиковал данные о структуре материала, из которого сделана реликвия. И причина не в том, что исследования в ее отношении запрещены. Нет, нам точно известно, что под храмовым комплексом «ТаШаРу–Саг» выстроена целая сеть лабораторий. Их задача – раскрыть тайну реликвии. Считается, что день, когда «ТаШаРу» «заговорит», станет переломным не только в истории самих ШрейЗиРэн, но и для всей галактики. Произойдет перерождение, в котором смогут выжить лишь истинно верующие. Но для Домината вера неотрывно связана с постоянной работой над собственным телом. По сути – они неразрывны и не могут существовать отдельно друг от друга.

Часть услышанного Сконев уже знал. Он никогда не понимал стремления достичь какого-то призрачного совершенства через работу исключительно над телом. В его представлении любой перекос в любом веровании неизменно нес за собой искажение поставленной цели, будь она хоть трижды благословенна. Тем не менее, Доминат ШрейЗиРэн до сих пор не скатился к сборищу беспринципных полумеханических существ. А это вызывало уважение.

Константин хотел было с облегчением выдохнуть. Иметь на борту полномочного представителя Содружества оказалось крайне хлопотно. Слишком большое напряжение, слишком большая ответственность. И пусть его краткое сотрудничество с Хеели Де Хан не принесло осложнений в отношения между Триумвиратом и Содружеством, — неприятный осадок оставался. Теперь же можно спокойно добраться до Нибиру и сдать все дела, а там уж будь что будет. Хотел выдохнуть, но не смог…

Сознание пронзило странное чувство. С одной стороны, Сконев был рад скорому завершению своей миссии, но с другой – холодный, пронизывающий укол зависти засел глубоко в голове. В то время как он станет отвечать на десятки вопросов, оправдываться за катастрофические результаты задания, — аллари направится к реликвии. Предмету, который теперь занимал большую часть его мыслей. Предмету, который наверняка содержит ответы хотя бы на часть вопросов.

Константин мог поклясться: Хеели Де Хан предвидела такую его реакцию. Инопланетная чертовка нарочно заставила его со всей остротой ощутить необходимость в исследовании реликвии. Но идти у нее на поводу он не собирался. Долг прежде всего! Если она собирается сойти с корабля, он не станет ей мешать. И тем более не последует за ней.