– Воровством вы этого и не добьетесь. Вы же отталкиваете от себя инвесторов. И к тому же вы усложняете вашим компаниям инвестирование в США. – Теперь уже рассердился Рич. – Тебе придется найти подход к правительству. Иногда мне кажется, будто я лучше тебя знаю, что там замышляют твои военные. – Рич преувеличивал, но сейчас ему казалось лучшим решением выложить все карты на стол. Его смущала нерешительность Ланксина. Вьетнамцы (правда, они часто преувеличивают) сказали ЦРУ, что, возможно, дело идет к дворцовому перевороту.

У Ланксина были проблемы дома. Но он не собирался так близко подпускать американского президента. В отличие от Рича он блефовал.

– Не понимаю, о чем ты. Америке лучше заняться своим делом и не лезть во внутренние дела других стран.

Рич позже заметил, что у них обоих не было особого выбора после того, как они начали диалог. Теперь любой промах – и обвинят обоих. Оба возлагали большие надежды на совместные проекты, которые способствовали бы созданию атмосферы доверия и разоружали скептиков. Совместные проекты были бы очень полезны американской экономике, потому что позволили бы США снова стать экспортером «зеленых» технологий. Американские ученые и университеты были бы в восторге.

Рич предложил совместно поработать над биотехнологиями. Он знал, что Китай жаждал быть первым, кто начнет коммерческую разработку широкого спектра биотехнологий, особенно в сфере медикаментов. Биотехнологии были одним из самых потенциально опасных направлений. Но можно было повысить их надежность, если разработать стандарты и протоколы. Он опасался китайской привычки обходить законы и нормы. У них там меньше моральных и этических запретов. Общими усилиями можно поднять уровень стандартов безопасности. И по крайней мере у американцев было бы гораздо лучшее представление о том, что творится в китайских лабораториях.

Китай нанимал экспертов по биотехнологиям со всего мира. Рич не хотел, чтобы Китаю досталась вся слава, особенно учитывая, что все больше научных прорывов принадлежало американским ученым. Он помнил из лекций в SAIS, что Великобритания в коммерческом смысле потеряла на многих научных открытиях, сделанных в XIX в. Вместо нее эти достижения успешно использовали и заработали на этом Германия и США, что отчасти и стало причиной заката Великобритании.

Ланксин тут же согласился. Он решил, что сможет преподнести эти совместные усилия как свою большую победу и тем самым задобрит критиков. Он так хотел, чтобы Китай стал инновационным обществом, и понимал, что предстоит еще очень многому учиться у Америки.

– Кое-кому в Конгрессе и в Пентагоне совсем не нравится идея хороших отношений с Китаем, – сказал мне Рич. – Они терпят это только потому, что видят, с каким трудом Ланксину удается убеждать своих военных и партию. Они, должно быть, думают, что если в Китае так много противников сотрудничества, то это на самом деле хорошо для США.

Он покачал головой.

– Все-таки политика – забавная штука. Ты ради страны из кожи вон лезешь, но пока не продемонстрируешь, как сильно ты навредил «тому парню», никто тебе не верит.

Ланксин был азартен. Чем выше он забирался по партийной лестнице, тем больше его раззадоривали серьезные и рискованные ставки. Но у него имелось одно преимущество. Он был «барчуком», правнуком одного из соратников Мао по Великому маршу. Однако ему совсем не нравилось то, что случилось с партией, какой коррумпированной она стала. Он сравнивал это с тем, что происходило с династиями древности, когда их век клонился к закату. Если как-то не остановить эти процессы, Китай никогда не станет по-настоящему современной страной.

Ланксину было очень непросто получить согласие на совместные проекты. Народно-освободительная армия Китая (НОАК) отчаянно сопротивлялась. Ей был на руку рост националистических настроений, который предшественники Ланксина использовали, чтобы отвлечь недовольный замедлением экономического роста средний класс. Она воспользовалась национализмом, чтобы отхватить дополнительный кусок бюджета для расширения своих сил. Правительство никогда не знало толком, что замышляют военные. Порой о маневрах становилось известно в последний момент, хотя подобная демонстрация военной мощи отрицательно сказывалась на отношениях Китая с соседями. Рич был прав, хоть Ланксин и никогда бы в этом не признался.

Ланксин знал, что сторонники жестких мер в партии и НОАК будут замышлять против него и продолжат шпионить за американцами, несмотря на достигнутое взаимопонимание. Однако у него была поддержка Рича. Тот передавал Ланксину информацию о том, чем занималась его военная разведка. Несколько раз Ланксин заставал военных врасплох, демонстрируя им, что он в курсе их дел, о которых ему было знать не положено.

И все же у Ланксина нашлись и союзники. Китайские интеллектуалы были крайне воодушевлены. Частный сектор как в США, так и в Китае оказался решающим фактором. Деловые люди видели возможности, которые давало улучшение отношений. С помощью Ланксина американским компаниям становилось все легче делать бизнес в Китае. А Рич приструнил аппарат национальной безопасности, не позволив ему наложить слишком много ограничений на китайские инвестиции в американскую экономику.