В роте меня встретили спокойно, без понтов. Просто всем было тогда некогда. С земляками сразу познакомился – с Якубой, Грачевым, с Ромкой Родионовым по прозвищу Доминас.

«Я был как вольный стрелок…»

– Выдали мне «СВД» и один магазин к ней. «Остальное где-нибудь найдешь!» Патроны были. Оптика была, старенькая, не пристреляна. Пацаны дали разгрузку. Из своей мотострелковой роты я пришел пустой, на мне были только хэбэ и сапоги. Как раз старшина получил три маскхалата, один достался мне. Я в нем всю Чечню и прошел, не снимал, только на стирку. Пошел к саперам, у них один магазин завалялся, потом к минометчикам, так два-три магазина и надыбал. Запасся гранатами – четыре штуки было. Оптику приводить в порядок было некогда.

На первый выход пошел – ни разу не выстрелив из винтовки и с одним магазином патронов, остальные были россыпью в карманах.

На следующий день полетели на ВМГ, на вертолете. Я просился в разведку со всеми – оптика же всем нужна! Как какая-то машина на выезд – я просился на броню.

Выезды шли каждый день, постоянно была какая-нибудь задача. Сначала большая ВМГ ушла, нас туда, в Каменные ворота, перебросили вертолетами. Там зачистили какой-то заброшенный детcкий лагерь, без боестолкновения. Командовал нами прапорщик Иванов-«Бандит». Мужик он нормальный, но бухал по-страшному. Во втором взводе рулил тогда в основном Костя Шамонин. Первые уроки разведки получил именно от него, он мне помогал и винтовку пристрелять. Костя мне тогда сказал: «Старайся не привыкать к людям, чтобы не переживать, когда убьют…» А как не привыкать…

Я был как вольный стрелок, подчинялся ротному, но ездил с каждым взводом. Сидеть в палатке мне было тошно, вот я и ездил. Понимал, что снайперское дело – это целая наука, но тогда я был лишь как боец – меня интересовала только стрельба.

Случалось, что и командир роты забывал, что я снайпер, а не автоматчик. Однажды в засаде на нас полезли духи, я начал стрелять, а мне ротный сгоряча кричит: «Вали их очередями!» Но у меня же «СВД» и три магазина патронов! После этого боя выписали мне «Стечкина», как второе оружие.

Засады были в основном на ночь, но случалось и на трое суток.

Доставка на место засады шла на технике, без фар. Механик-водитель Дима Усов по прозвищу Золотой из Тумботино мог рулить и ногами, и на таких скоростях! «Бэхой» управлял, как «мерсом». Как-то ему сказали: «На твою машину охота идет, фугас специально лежит». «Дим, – спрашиваю его, – на сколько разгонишь свою тачку?» – «На девяносто…» – «Тогда погнали». – «Ну, командир, по газам…» Мне еще Бизон, начальник разведки полка, кричит вдогонку: «Куда?» На дороге мы могли попасть на фугас, я решил рвануть напрямки, по пашне. Но и там сзади рванул фугас. Случайно оказался именно в полосе нашего движения. Промчались на огромной скорости…

У меня по штату на взвод было три БМП, но работала одна, «копейка», а «двойка» часто глохла. А механы, все трое по штату, со мной ездили. Но часто выполняли задачи разведчиков. Был Малой, из Липецка парень, Кондауров Серега, в технике поначалу не очень разбирался, но потом Золотой Усов со Старым Козыревым, подтянули его.

«Наедешь на фугас или пронесет…»

Сергей Кондауров, механик-водитель БМП разведроты:

– Глеб был первым, кого я встретил из разведроты… А решение ехать в Чечню принял спонтанно и поехал один, без друзей. Срочку служил в Кантемировской дивизии, потом был Цхинвал. Сначала, как у всех, кто летит в Чечню: Моздок, Ханкала, вертушка… Это было в начале июля 2000-го. У меня желание было – не сидеть в окопах, а что-нибудь поинтересней. Приехали в полк. Мужики в маскхалатах ходят и спрашивают: «Кто механики-водители?» Таких нас из пятидесяти оказалось человек десять. Троих нас в сторонку: «Скажете, что вас разведка забрала…» Глеб привел нас в роту. Получили оружие, познакомились с теми, кто был не на выезде, человек пятнадцать всего оставалось.

«Кто на 116-ю?» – спрашивает нас, механов, ротный. Все молчат. «Ставь меня…» – говорю. По плечу меня ребята похлопали… Пошел, посмотрел… Вроде заводится. «У нее масло течет, – говорят ребята, – а где – найти не можем». Полазил, посмотрел… Патрубок сломался. Поменял. Стал ездить на выезды, на разминирование дорог. Каждый день. В конце службы был месяц, когда я остался один механик-водитель на семь БМП роты. Ездил то на одной, то на второй, то на третьей, поставили меня еще и зампотехом роты. Я за тот месяц поспал в общей сложности часов двенадцать всего… Все надо ремонтировать, следить за техническим состоянием, да и самому ездить.

Однажды приехали из засады, смотрю – моей 116-й нет. «Кто поехал?» – спрашиваю ребят. «Ротный, сам за штурвал сел». Ротный у нас тогда был новый. Наконец, едет – копоть за ним, черный дым. Я залез в БМП, глянул – опять масло по самые уши… Он ее просто убил… Ротного предупредил: «Если по дороге движок застучит – ко мне никаких претензий». Доехали до границы Урус-Мартана, и у меня движок накрылся. Дня через два меня оттуда забрали, стоял на блокпосту с тамбовскими ребятами, срочниками. Привезли на прицепе через два дня. Сам делал и мелкий, и средний ремонт, и капиталку – сам снимал движок, ребята помогали, конечно. С запчастями – по-разному было. Все БМП в роте были после капитального ремонта.