– Пойдем в дом, – бросила она через плечо.

– Где твоя тетя? – спросил Эллиот, последовав за ней.

– На работе. Она все еще обслуживает столики в «Пицца Шек».

– Раньше ты посылала ей деньги.

Однажды он случайно наткнулся на ее денежный перевод и удивился, что она оставляет себе так мало средств.

– Выяснилось, что тетя Карла не потратила ни цента из тех денег, – ответила Люси-Энн, открывая дверь.

Интерьер гостиной не изменился. Эллиот узнал продавленный диван в бежево-коричневую клетку и шкафчик с фарфоровыми фигурками на религиозную тематику.

– Твоя тетя такая же гордая, как и ты, – заметил он.

– Я переступила через свою гордость, когда согласилась работать на тебя, – возразила она, положив Эли в передвижную кроватку. Платье обтянуло ее бедра, которые стали более округлыми и женственными.

– Ты училась в колледже и работала как проклятая.

Его всегда восхищало, что она не искала для себя легких путей.

Почему она не позвонила ему? Определенно не из страха.

– Будем продолжать светскую беседу или вызовем тебе такси? Если хочешь, я отвезу тебя домой.

– Я никуда не поеду.

Люси-Энн нахмурила брови:

– Думала, мы решили поговорить завтра.

– Это ты решила, – возразил он, сев на подлокотник дивана, чтобы не продавить его еще сильнее.

– Я думала, ты согласился. – Она растерянно окинула взглядом комнату, словно ища ответы. – Черт побери, ты просто хотел попасть в дом.

– Это лучшее место для серьезного разговора. В любом общественном месте нам помешали бы мои поклонники, которых у меня в этих краях немало. Кроме того, мои чокнутые друзья забрали у меня бумажник.

– Ты шутишь?

– К сожалению, нет.

– Почему они так поступили с тобой… с нами обоими? – произнесла она, сев на другой подлокотник.

– Наверное, потому, что они знают, какие мы оба упрямые.

Эллиот вгляделся в ее лицо, пытаясь прочитать ее мысли, но увидел только следы усталости.

– Ты собиралась когда-нибудь сообщить мне о ребенке?

– Ты уже задавал мне этот вопрос, и я на него ответила. Конечно, я это сделала бы. – Она пожала плечами. – Когда-нибудь.

– Как ты можешь это доказать?

Люси-Энн покачала головой и снова пожала плечами:

– Никак. Тебе придется поверить мне на слово.

Что еще ему остается?

Внезапно ему пришла в голову идея. Простая, но блестящая.

– Я хочу, чтобы вы с Эли поехали со мной. За несколько недель мы решим, что делать дальше.

– Нет, – ответила она, скрестив руки на груди.

– Не торопись, Люси-Энн. Обдумай мое предложение, прежде чем его отклонять.

– Хорошо. Я его обдумаю. – Сдвинув брови, она принялась постукивать кончиками пальцев себе по виску. – Все равно нет, – ответила она, опустив руку.

Боже, как же ему не хватало ее чувства юмора, ее озорства! Ему не хватало ее с тех пор, как она исчезла из его жизни одиннадцать месяцев назад.

– Меня не было рядом с моим сыном первые два месяца его жизни. Кто мне это компенсирует? Мне нужна возможность познакомиться с Эли, сделать так, чтобы он ко мне привык.

Она медленно покачала головой:

– Это исключено.

– Почему, черт побери?

– Неужели ты не видишь, Эллиот? Сейчас разгар гоночного сезона. Ты будешь ездить по разным странам, работать, посещать светские мероприятия. Я была этому свидетелем год за годом. Такая обстановка не подходит для ребенка.

– Когда ты на меня работала, у меня не было детей. Я могу стать другим. Таким же, как другие пилоты, которые обзавелись семьями и остепенились. – Он пересел поближе к ней. – У меня есть чертовски важная причина для того, чтобы изменить свою жизнь. Это возможность доказать тебе, что я готов измениться.

Она так долго смотрела на него своими золотисто-карими глазами, теребя подол платья, что он начал думать, что убедил ее.

– Ожидание того, что кто-то изменится, только приводит к разочарованию, – наконец произнесла Люси-Энн, и Эллиот понял, что поторопился с выводами.

Все же он не собирался сдаваться.

– Не всегда. – Он накрыл ее ладонь своей и легонько сжал. – Мы сможем быть хорошими родителями для Эли, даже летая из одной страны в другую. Помнишь, как хорошо нам было вместе? Я скучал по тебе, Люси-Энн.

Эллиот провел большим пальцем по нежной коже ее запястья.

Он сделал все возможное, чтобы ее забыть, но ему это не удалось. Он был несправедлив по отношению к Джианне, позволив ей думать, что его сердце свободно.

Как же он устал от сожалений!