Шрифт:
«Все тот же сон, живой и давний…»
Бисерные кошельки
I
Ложится снег… Печаль во всей природе. В моем же сердце при такой погоде, Иль в пору жарких и цветущих лет Печаль все о тебе, о мой корнет, Чью прядь волос храню в своем комоде. Так тягостно и грустно при народе, Когда приедет скучный наш сосед! Теперь надолго к нам дороги нет! Ложится снег. Ни смеха, ни прогулок нет в заводе, Одна нижу я бисер на свободе: Малиновый, зеленый, желтый цвет, – Твои цвета. Увидишь ли привет? Быть может, ведь и там, в твоем походе Ложится снег! II
Я видела, как в круглой зале Гуляли вы, рука с рукой; Я слышала, что вы шептали, Когда, конечно, вы не ждали. Что мной нарушен ваш покой. И в проходной, на геридоне, Заметила я там письмо! Когда вы были на балконе, Луна взошла на небосклоне И озарила вас в трюмо. Мне все понятно, все понятно, Себя надеждой я не льщу!.. Мои упреки вам не внятны? Я набелю румянца пятна И ваш подарок возвращу. О, кошелек, тебя целую; Ведь подарил тебя мне он! Тобой ему и отомщу я: Тебя снесу я в проходную На тот же, тот же геридон! 1912 Дом
«Не губернаторша сидела с офицером…»
Максимилиан Волошин (1877–1932)
Когда время останавливается
1
Тесен мой мир. Он замкнулся в кольцо. Вечность лишь изредка блещет зарницами. Время порывисто дует в лицо. Годы несутся огромными птицами. Клочья тумана – вблизи… вдалеке… Быстро текут очертанья. Лампу Психеи несу я в руке – Синее пламя познанья. В безднах скрывается новое дно. Формы и мысли смесились. Все мы уж умерли где-то давно… Все мы еще не родились. <15 июня 1904. St. Cloud> 2
Быть заключенным в темнице мгновенья, Мчаться в потоке струящихся дней. В прошлом разомкнуты древние звенья, В будущем смутные лики теней. Гаснуть словами в обманных догадках, Дымом кадильным стелиться вдали. Разум запутался в траурных складках, Мантия мрака на безднах земли. Тени Невидимых жутко громадны, Неосязаемо близки впотьмах. Память – неверная нить Ариадны – Рвется в дрожащих руках. Время свергается в вечном паденье, С временем падаю в пропасти я. Сорваны цепи, оборваны звенья, Смерть и Рожденье – вся нить бытия. <Июль 1905> 3
И день и ночь шумит угрюмо, И день и ночь на берегу Я бесконечность стерегу Средь свиста, грохота и шума. Когда ж зеркальность тишины Сулит обманную беспечность, Сквозит двойная бесконечность Из отраженной глубины. <1903> 4
Валерию Брюсову По ночам, когда в тумане Звезды в небе время ткут, Я ловлю разрывы ткани В вечном кружеве минут. Я ловлю в мгновенья эти, Как свивается покров Со всего, что в формах, в цвете, Со всего, что в звуке слов. Да, я помню мир иной – Полустертый, непохожий, В вашем мире я – прохожий, Близкий всем, всему чужой. Ряд случайных сочетаний Мировых путей и сил В этот мир замкнутых граней Влил меня и воплотил. Как ядро, к ноге прикован Шар земной. Свершая путь, Я не смею, зачарован, Вниз на звезды заглянуть. Что одни зовут звериным, Что одни зовут людским – Мне, который был единым, Стать отдельным и мужским! Вечность с жгучей пустотою Неразгаданных чудес Скрыта близкой синевою Примиряющих небес. Мне так радостно и ново Все обычное для вас – Я люблю обманность слова И прозрачность ваших глаз. Ваши детские понятья Смерти, зла, любви, грехов – Мир души, одетый в платье Из священных лживых слов. Гармонично и поблёкло В них мерцает мир вещей, Как узорчатые стекла В мгле готических церквей… В вечных поисках истоков Я люблю в себе следить Жутких мыслей и пороков Нас связующую нить. Когда ж уйду я в вечность снова? И мне раскроется она, Так ослепительно ясна, Так беспощадна, так сурова И звездным ужасом полна! <1903. Коктебель> «Я шел сквозь ночь. И бледной смерти пламя…»
Одилону Рэдону
Гроза
Див кличет по древию, велит послушати Волзе, Поморью, Посулью, Сурожу…
«Как Млечный Путь, любовь твоя…»