Серебряный век. Лирика (сборник)
вернуться

Коллектив авторов
Шрифт:
Люди Солнце разлюбили, надо к Солнцу их вернуть, Свет Луны они забыли, потеряли Млечный Путь. Развенчав Царицу-Воду, отрекаясь от Огня, Изменили всю Природу, замок Ночи, праздник Дня. В тюрьмах дум своих, в сцепленье зданий-склепов, слов-могил Позабыли о теченье Чисел, Вечности, Светил. Но качнулось коромысло золотое в Небесах, Мысли Неба, Звезды-Числа, брызнув, светят здесь в словах. Здесь мои избрали строки, пали в мой журчащий стих, Чтоб звенели в нем намеки всех колодцев неземных. Чтоб к Стихиям людям бледным показал я светлый путь, Чтобы вновь стихом победным в Царство Солнца всех вернуть. 1905

Россия

Есть слово – и оно едино. Россия. Этот звук – свирель. В нем воркованье голубино. Я чую поле, в сердце хмель, Позвавший птиц к весне апрель. На иве распустились почки, Береза слабые листочки Раскрыла – больше снег не враг, Трава взошла на каждой кочке, Заизумрудился овраг. Тоска ли в сердце медлит злая? Гони. Свой дух утихомирь. Вновь с нами ласточка живая, Заморского отвергшись края, В родимую влюбилась ширь. И сердце, ничего не зная, Вновь знает нежно, как она, Что луговая и лесная Зовет к раскрытости весна. От солнца – ласка властелина, Весь мир – одно окно лучу. Светла в предчувствии долина. О чем томлюсь? Чего хочу? Всегда родимого взыскую, Люблю разбег родных полей, Вхожу в прогалину лесную – Нет в мире ничего милей. Ручьи, луга, болота, склоны, В кустах для зайца уголок. В пастушью дудку вдунул звоны, Качнув подснежник, ветерок. Весенним дождиком омочен, Весенним солнцем разогрет, Мой край в покров весны одет, Нерукотворно беспорочен. Другого в мире счастья нет. 1923

Моя любовь

Вступая в мир, мы в дом вступаем отчий, Нас нежит мать, баюкает нас няня, Роняет нам свой свет и отсвет счастье, Родная речь промолвит нам: «Желанный!», Всех звезд в мечты нам набросает полночь, Привет тебе, моя любовь, Россия! Из всех былин желанней мне Россия, Взгляд матери и кроткий голос отчий, Заря с зарей им чуть раздельность – полночь, Июнь прозрачный, что-то шепчет няня, Дремлю, горит лампадки свет желанный, И свет и тень – во всем ребенку счастье. Галчонка принесли, какое счастье. Простых подарков не сочтет Россия. Кормить галчонка – пир души желанный, С птенцом дитя играет в разум отчий, И сказку мне рассказывает няня, Что сокол – день, а ворон с галкой – полночь. Смеясь, на волю выпустил я полночь И сердцем знал, что в черных крыльях счастье, О светлых птицах досказала няня, Жар-птицей назвала себя Россия, И разве не костер – вес дом мой отчий, И разве не огонь – наш гость желанный! Кто сделал так, что весь мой свет желанный Упал в нерассекаемую полночь? Из далей запредельных образ отчий Вернет ли мне мое родное счастье? Леса, поля, калина, степь – Россия, На грани лет ты будешь ли мне – няня? Там где-то между звезд чуть шепчет няня: «Терпи, терпи, твое придет, желанный!», Тоска к тоске, мне мечет клич Россия, Чтоб я не закреплял тоскою полночь. И край чужой, мне не даруя счастья, Дает мне страсть любить лишь край мой отчий. Мой дом, мой отчий, лучших сказок няня, Святыня, счастье, звук – из всех желанный, Заря и полночь, я твой раб, Россия! Париж, 1926, 9 мая

Зинаида Гиппиус (1869–1945)

Бессилие

Смотрю на море жадными очами, К земле прикованный, на берегу… Стою над пропастью – над небесами – И улететь к лазури не могу. Не ведаю, восстать иль покориться, Нет смелости ни умереть, ни жить… Мне близок Бог – но не могу молиться, Хочу любви – и не могу любить. Я к солнцу, к солнцу руки простираю. Я вижу полог бледных облаков… Мне кажется, что истину я знаю – И только для нее не знаю слов. 1893

Ты любишь?

Был человек. И умер для меня. И, знаю, вспоминать о нем не надо. Концу всегда, как смерти, сердце радо, Концу земной любви – закату дня. Уснувшего я берегу покой. Да будет легкою земля забвенья! Распались тихо старой цепи звенья… Но злая жизнь меня свела – с тобой. Когда бываем мы наедине – Тот, мертвый, третий – вечно между нами. Твоими на меня глядит очами И думает тобою – обо мне. Увы! в тебе, как и, бывало, в нем, Не верность – но и не измена… И слышу страшный, томный запах тлена В твоих речах, движениях, – во всем. Безогненного чувства твоего, Чрез мертвеца в тебе, – не принимаю; И неизменно-строгим сердцем знаю, Что не люблю тебя, как и его. 1896

Сонет

Один я в келии неосвещенной. С предутреннего неба, из окна, Глядит немилая, холодная весна. Но, неприветным взором не смущенной, Своей душе, в безмолвие влюбленной, Не страшно быть одной, в тени, без сна. И слышу я, как шепчет тишина О тайнах красоты невоплощенной. Лишь неразгаданным мечтанья полны. Не жду и не хочу прихода дня. Гармония неслышная таится В тенях, в нетрепетной заре… И мнится: Созвучий нерожденных вкруг меня Поют и плещут жалобные волны. 1897

Любовь

В моей душе нет места для страданья: Моя душа – любовь. Она разрушила свои желанья, Чтоб воскресить их вновь. В начале было Слово. Ждите Слова. Откроется оно. Что совершилось – да свершится снова, И вы, и Он – одно. Последний свет равно на всех прольется, По знаку одному. Идите все, кто плачет и смеется, Идите все – к Нему. К Нему придем в земном освобожденье, И будут чудеса. И будет все в одном соединеньи – Земля и небеса. 1900

До дна

Тебя приветствую, мое поражение, Тебя и победу я люблю равно; На дне моей гордости лежит смирение, И радость, и боль – всегда одно. Над водами, стихнувшими в безмятежности Вечера ясного, – все бродит туман. В последней жестокости есть бездонность нежности И в Божией правде – Божий обман. Люблю я отчаяние мое безмерное, Нам радость в последней капле дана. И только одно здесь я знаю верное: Надо всякую чашу пить – до дна. 1901