Русские и японцы на Сахалине

Аннотация
Буссе Николай Васильевич — генерал-майор, военный губернатор Амурской области; род. в 1828 г., ум. 28 августа 1866 г. Окончив курс учения в пажеском корпусе, Буссе поступил на военную службу в Семеновский полк и проводил, как он говорит, «молодость в кругу добрых родных». Жажда широкой деятельности побудила Буссе в начале 50-х годов перейти на службу под начальство гр. Муравьева-Амурского, генерал-губернатора Восточной Сибири, приехавшего на время в Петербург. Через 4 месяца Буссе уже был на Дальнем Востоке чиновником особых поручений гр. Муравьева, который весной 1852 г. послал его в порт Аян. Муравьев в это время занят был присоединением к Империи Амурского края, и Буссе было поручено снарядить экспедицию для занятия о. Сахалина. 25 августа 1852 г. Буссе высадился в Петровском зимовье с десантом в 70 человек, а затем Невельской, управляющий амурской экспедицией, поручил ему управление сахалинской экспедицией и оставил его зимовать на Сахалине. 21 сентября 1852 г. Невельской занял селение Томари, где жили туземцы-айны и рыбопромышленники-японцы; близ него Буссе, по приказу Невельского, устроил военный пост. Жители селения сначала скрылись в глубь страны, но, видя миролюбие русских, возвратились. Однако Буссе приходилось вести себя очень осторожно, потому что туземцы наговаривали русским на японцев и обратно, а японцы не доверяли русским, стремились изгнать их с острова и восстановить против них туземцев. Весной 1853 г., благодаря внушениям японцев, айны из Томари ушли во внутрь острова. 13 апреля в виду русского поста появились японские суда, и Буссе принял меры к защите. Опасность была велика, так как из 64 человек команды 47 были больны цингой, а японцев было втрое больше русских. Однако поведение высадившихся японцев было миролюбиво; целью своего приезда они выставляли охрану рыбаков, но, по-видимому, их послало японское правительство, желавшее завладеть Сахалином и знавшее о нашем конфликте с европейскими морскими державами. При начале военных действий, предложено было сосредоточить все суда Тихоокеанской эскадры и солдат с постов в Императорской гавани. К. Н. Посьет с 3 транспортами прибыл к Буссе и предложил ему снять Муравьевский пост. Буссе, зная, что это не согласно со взглядами гр. Муравьева, предложил, умолчав об этом, разрешить вопрос на общем собрании. Решено было снять пост, и лишь только наши транспорты покинули стоянку у с. Томари, как пост наш запылал, подожженный туземцами. Буссе не пользовался любовью подчиненных и мало заботился о них, так что его солдаты часто терпели голод и холод и болели цингой. Начиная с 1854 г., после занятия нашими войсками устьев Амура, было предпринято несколько экспедиций для снабжения жителей этих стран оружием и провиантом. Самая значительная экспедиция (третья, в 1856 г.), под начальством Буссе, была успешна в смысле достижения цели, но вместе с тем страшно изнурительна. Солдаты до такой степени голодали, что просили разрешения есть трупы умерших товарищей. Причину бедствий видели в торопливости Буссе и стремлении его отстаивать интересы казны, хотя бы ценой жизни подчиненных. В 1858 г. Буссе был назначен военным губернатором Амурской области и умер в этой должности. В «Вестнике Европы» за 1871 г. появились воспоминания Буссе об экспедиции 1852–1854 г. на Сахалин. Автор сообщает много этнографических данных и интересных фактов о присоединении острова к России; кроме того встречаются очень резкие отзывы Буссе об его сотрудниках и начальниках. По выходе в свет этих воспоминаний, в разных журналах были напечатаны опровержения касательно мнений Буссе о его сотрудниках и достоверности фактов, им сообщаемых. Ф. Буссе, «Остров Сахалин и экспедиция 1853–1854 гг.», СПб., 1872. — Возражения на дневник: «Вестник Европы», 1872 г., № 8; «Русский Мир», 1872 г., № 181; «Голос», 1872 г., № 78 (Адм. Фрейганга); «Дело», 1873 г., № 7 (Рецензия на дневник); «Русский Мир», 1872 г., № 45, 46, 50. — Указ министра народного просвещения об учреждении при благовещенском училище стипендии Н. В. Буссе в «Полном Собр. Законов», 1871 г., т. 42, от. 1, стр. 68. В. Ф. [8] Буссе, Николай Васильевич ген. — майор; р. 1828 г., ум. 28 авг. 1866 г. [9]  

Въ прошедшемъ 1871-мъ году, въ трехъ послднихъ книгахъ нашего журнала [10] была помщена часть дневника Н. В. Буссе, гд имъ описана первая попытка русскихъ, въ сентябр 1853 года, утвердиться прочно на остров Сахалин, который съ половины прошедшаго столтія не разъ посщался русскими мореходами, а въ начал ныншняго сдлался предметомъ непріязненныхъ отношеній къ Японіи; японцы успли завести на остров богатыя рыбныя факторіи, гд и производили работы почти даровою силою, а именно, руками полудикихъ туземцевъ, аиновъ. Мы цнили эти записки какъ потому, что он были ведены лицомъ, занимавшимъ видное мсто въ самой экспедиціи, такъ и потому, что самое предпріятіе, теперь почти забытое, было собственно замчательнымъ подвигомъ, достойнымъ памяти: для занятія Сахалина была отправлена горсть людей, состоявшая изъ 70-ти человкъ при двухъ офицерахъ:- Н. В. Буссе, какъ старшій офицеръ, командовалъ отрядомъ, Н. В. Рудановскій завдывалъ ученою частью экспедиціи. И эта горсть людей, отрзанная отъ своихъ до 29-го апрля 1854 года, въ теченіи 7-ми мсяцевъ, держалась бокъ-объ-бокъ съ милліоннымъ населеніемъ японской имперіи. Независимо отъ всего этого, мы публиковали дневникъ Буссе также и потому, что въ наше время Сахалинъ обратилъ на себя вниманіе, какъ мсто, гд предназначается устроить боле раціонально каторжныя работы, а потому описаніе острова, сдланное русскимъ офицеромъ и въ недавнее время, появилось бы весьма кстати и представляло почти современный интересъ: намъ слишкомъ часто приходится даже и по своимъ длахъ наводить справки въ иностранной литератур, а потому нельзя было пренебрегать наблюденіями соотечественника, которыя посл его смерти сохранились въ его семейств.

Между тмъ, напечатанная нами часть дневника покойнаго Буссе вызвала возраженія такого свойства, которое не иметъ ничего общаго съ тмъ общественнымъ интересомъ, ради котораго мы публиковали дневникъ. Возражалъ Г. И. Невельской; онъ имлъ главное начальство надъ сахалинской экспедиціей, сопровождалъ въ половин сентября 1853 г. изъ Петровскаго нашъ дессантъ, указалъ мсто на остров, гд дессантъ долженъ былъ укрпиться на зиму, и возвратился въ себ въ Петровское въ конц сентября. Другое возраженіе доставилъ Н. Б. Рудановскій, прошедшій осень, зиму и весну вмст съ г. Буссе въ новомъ Муравьевскомъ пост — такъ названо было первое наше укрпленіе на Сахалин въ честь ген. — губ. Восточной Сибири Муравьева-Амурскаго; оно находилось на берегу залива Анивы, въ самомъ японскомъ селеніи. Оба возражегія напечатаны нами (см. выше: августъ, стр. 907); въ дневник Буссе выражались его личныя мннія о своихъ сотрудникахъ; теперь и сотрудники высказали свое личное мнніе о Буссе, а потому все это дло мы должны считать поконченнымъ. Но для исторіи самой экспедиціи изъ этого личнаго дла является еще новая черта: мы видимъ теперь, что, кром множества затрудненій вншнихъ и матеріальныхъ, сахалинская экспедиція страдала внутреннимъ несогласіемъ, столь сильнымъ, что и теперь, спустя почти 20 лтъ, его эхо довольно громко разразилось между нами. Кром того, оказывается изъ возраженій Невельского, что такой важный, отвтственный постъ, какъ постъ начальника команды, на котораго возложено было притомъ дло государственной важности, г. Невельской — по собственному его сознанію — вручилъ г-ну Буссе «единственно потому, что не было тогда въ экспедиціи другого свободнаго офицера». Какъ бы ни было все это мало лестно для Буссе, но нельзя оправдать и назначавшаго, который теперь сознается, какими отрицательными мотивами руководился онъ въ своемъ выбор лица. Мы думаемъ, что это самообвиненіе сдлано г-номъ Невельскимъ a posteriori, и едва ли онъ ршился бы поставить на такой важный постъ лицо, которому онъ не доврялъ и которое — не уважалъ, а назначилъ только потому, что не было «другого свободнаго офицера», сознавая при этомъ, что назначенное имъ лицо ни къ чему неспособно. Защищая г-на Невельского отъ самого его, мы сошлемся на отзывы Буссе о г-н Невельскомъ: онъ, несмотря на то, что расходился съ нимъ въ томъ или другомъ мнніи, постоянно называетъ его «человкомъ благородныхъ чувствъ, дятельнаго и энергическаго характера». Назначеніе на важный постъ лица, завдомо неспособнаго и недостойнаго, не могло бы быть оправдано ничмъ. Мы думаемъ вообще, что весь этотъ споръ по поводу дневника Буссе возникъ отъ непривычки у насъ публично обсуждать дйствія лицъ, поставленныхъ въ оффиціальное положеніе; даже наши почтенные моряки, имвшіе боле насъ случай знакомиться съ обычаями и нравами прессы другихъ странъ, раздляютъ однако общую всмъ намъ чувствительность, когда о нашей оффиціальной дятельности говорятъ публично. И эта болзненная боязнь печатнаго слова встрчается у насъ на каждомъ шагу: на печатное слово смотрятъ какъ на опасный бичъ, который для безопасности и слдуетъ держать постоянно въ футляр и подъ замкомъ, какъ въ средніе вка не знали противъ зла, называемаго огнемъ, другого средства, какъ извстное ouvre-feu, и посл заката солнца запрещалось строжайше держать огонь.

Но кром изданной уже нами части дневника Буссе, породившей вышеупомянутыя пренія, сохранилось еще нсколько тетрадей, которыя теперь приведены въ порядокъ и почеркъ ихъ разобранъ. Эти тетради оставляютъ, по нашему мннію, весьма важный интересъ въ политическомъ отношеніи. Въ первой части, обнимающей осень и зиму на Сахалин съ 1853-го на 1854-й годъ, автору приходилось описывать работы своей команды и отношенія русскихъ къ однимъ туземцамъ, такъ какъ японцы большею частью удалились. Но весною 1854-го года долженъ былъ ршиться вопросъ: кто поспетъ раньше на Сахалинъ — японцы ли съ Мацмая, или русскіе съ материка? Вь первомъ случа положеніе дессанта въ 70 человкъ, изъ которыхъ боле сорока заболло цингою, было бы крайне затруднительно; а именно это и случилось. Вотъ потому въ новой части дневника мы видимъ въ первый разъ русскихъ и японцевъ (не рыбаковъ, а военныхъ) лицомъ къ лицу. Неизвстно, чмъ-бы кончилась эта драма, если бы наша Восточная война съ Франціею и Англіею не измнила ходъ дла и не вынудила бы насъ свезти дессантъ съ Сахалина на материкъ. Къ сожалнію, дневникъ Буссе обрывается на 19-мъ мая, когда ожидали прибытія гр. Путятина изъ Японіи, чтобы окончательно ршить вопросъ о судьб нашего занятія Сахалина. Какъ извстно, мы оставили Сахалинъ и дессанть возвратили на материкъ; степень затаенной вражды къ намъ японцевъ обнаружилась тогда въ томъ, что они немедленно сожгли вс наши постройки, еще въ виду удалявшагося гарнизона нашей крепостцы. Дальнйшее наше упорство могло бы послужить для Франціи и Англіи поводомъ къ занятію Сахалина, чего не случилось именно благодаря благоразумію военнаго совта на Сахалин подъ предсдательствомъ прибывшаго туда К. Н. Поссьета, изъ эскадры гр. Путятина.

Только около половины апрля начали появляться на Сахалин японскіе офицеры съ вооруженными солдатами; а до того времени авторъ проводилъ конецъ зимы въ экскурсіяхъ по острову. Описаніемъ одной изъ этихъ экскурсій начинаются послднія тетради дневника Буссе; эта экскурсія была предпринята 8-го февраля 1854-го года.

10-го февраля. — Третьяго дня, въ 6-ть часовъ утра, я похалъ въ Туотогу, находящуюся отъ нашего поста (Муравьевскаго) верстахъ въ 25-ти. Я отдлилъ отъ рабочихъ собакъ семь лучшихъ для легковой зды. Изъ нихъ 6-ть собакъ запрягли въ мою нарту, а одну отдали аину (туземцу), который провожалъ меня и везъ урядника Томскаго, назначеннаго мною сопровождать меня. Они выхали на 10-ти собакахъ. Я взялъ съ собою провизіи на двое сутокъ, такъ что почти все уложилось въ мой погребецъ. Какъ жаль, что мн не удалось вывезти изъ Петербурга погребецъ, подаренный мн Карломъ. Я хоть не видалъ его, но увренъ, что онъ устроенъ съ большими удобствами. Духовая подушка, подаренная мн Иваномъ Богдановичемъ (?) сопровождаетъ меня во всхъ моихъ путешествіяхъ. Этотъ разъ, въ отношеніи скорости зды, моя поздка была очень удачна. Я понесся съ необычайною быстротою, такъ что, пріхавъ въ селеніе Сусую, находящееся отъ насъ верстахъ въ 10-ти, я остановился, привязалъ собакъ и зашелъ въ юрту дожидаться отставшихъ отъ меня проводниковъ. Отдохнувшія собаки мои прекрасно везутъ, и я надюсь боле не отставать отъ аиновъ. Отъ селенія Сусуи дорога идетъ по замерзшему заливу. Подъхавъ къ устью рки, я увидлъ множество аиновъ, ловящихъ камбалу. Я остановился посмотрть. Для ловли этой прорубаются небольшія проруби въ томъ мст, гд рка, вливаясь въ заливъ, иметъ отмели. Ловецъ иметъ свою особенную прорубь и палку, у которой въ одинъ конецъ вбиты два гвоздя, въ расходящемся направленіи. Эту палку онъ опускаетъ въ прорубь и, закрывшись отъ свта ивовыми втками, пристально смотритъ въ воду. Скоро глазъ, привыкнувъ въ темнот, различаетъ ясно плавающихъ рыбъ; когда широкая и плоская камбала подойдетъ подъ прорубь, ловецъ пронзаетъ ее гвоздями, придавливая къ дну рки. Расходящіеся гвозди крпко удерживаютъ рыбу въ то время, когда ее вытаскиваютъ на ледъ. Въ настоящее время все населеніе Анивы питается камбалою, добываемою на Сусу. Прохавъ дале версты дв, я выхалъ на берегъ, потому что заливъ отъ Сусуи до мыса Крильона не покрывается льдомъ. Берегъ отъ рки Сусуи до Туотоги низкій и покрытъ небольшимъ лсомъ; низкій берегъ продолжается и дале Туотоги, не знаю только до которыхъ мстъ. Пріхавъ въ селеніе Туотогу, я остановился въ юрт проводника моего, называющагося джанчиномъ Туотоги.

Селеніе это, какъ я увидлъ, состоитъ изъ трехъ юртъ. Юрта моего проводника принадлежитъ къ числу самыхъ небольшихъ и потому наиболе удобныхъ, потому что маленькія юрты всегда мене дымны. зда на собакахъ прекрасно возбуждаетъ аппетитъ, и потому я тотчасъ же по прізд веллъ сготовить на скорую руку мой дорожный обдъ — кусокъ оленины, рисъ и чай. Кончивъ обдъ, я пошелъ, въ сопровожденіи казака Томскаго и хозяина аина, осматривать рку Туотогу. Дойдя по берегу залива до устья рки, мы надли лыжи. Я довольно хорошо научился ходить на лыжахъ. Рка была покрыта льдомъ до самаго устья, но заливъ былъ чистъ отъ льда. Одинъ аинъ пріхалъ на лодк изъ селенія Мауки на Татарскомъ берегу, вокругъ мыса Крильона до самой рки Сиретоки. Это пространство всегда чисто, рдко только отдльныя льдины приносятся къ нему на короткое время. Поэтому судно, въ особенности паровое, зимуя въ Маук или Тахмак, можетъ имть круглый годъ открытую навигацію. — Мы пошли вверхъ по рк. Я имлъ съ собою карманный компасъ, съ помощью котораго и обозначалъ направленіе теченія. Мы поднялись верстъ 6-ть по рк, когда солнце уже стало низко опускаться. Мы пошли обратно въ селеніе, но уже не по рк, а по кратчайшему пути, черезъ лсъ. Рка Туотога иметъ въ усть саженъ до 70-ти ширины, но скоро она съуживается и на протяженіи, которое я прошелъ, ширину ея можно положить въ разныхъ мстахъ отъ 15 до 30 саженъ. По словамъ аина, глубина фарватера моря при усть рки до 4-хъ саженъ (ручныхъ), устье рки 3 сажени, выше — отъ 2-хъ до 3-хъ саж. Итакъ, рка эта вполн удобна для судоходства судовъ малаго ранга. Японскія джонки ходятъ въ рку для ловли рыбы. Но къ сожалнію теченіе рки очень извилисто. Правда, что это неудобство уменьшается тмъ, что сильныхъ втровъ почти никогда не бываетъ въ этой части острова, что видно по прямизн деревьевъ, верхушки которыхъ даже при усть рки нисколько не склонились, какъ это бываетъ на деревьяхъ, растущихъ по берегамъ моря въ тхъ мстахъ, гд господствуютъ сильные втры. Наши охотники, жившіе полтора мсяца на Туотог, сказывали, что у нихъ почти не было втряной погоды, между тмъ какъ у насъ, въ Томари, не проходило трехъ дней безъ втру. Берега Туотоги не высоки и покрыты хорошимъ лсомъ (кром устья). Дубъ, береза, кедръ, ель и пихта составляютъ главнйшіе роды его. На одномъ мысу, образуемомъ колномъ рки, а видлъ сплошную рощу дуба, но нельзя сказать, чтобы ростъ его былъ хорошъ. Хребетъ горъ, тянущійся нсколько верстъ, вдоль берега Анивы отъ мыса Крильона, поворачиваетъ, не доходя до рки Туотоги, во внутрь острова, куда онъ тянется сопровождая Туотогу, то приближаясь къ ней версты на три, то опять отходя. Во время осмотра рки, мн удалось съ одного мста ея ясно усмотрть, что хребетъ этотъ очень близко подходитъ къ хребту, тянущемуся по лвому берегу рки Сусуи, отъ устья ея съ берега залива, точно такъ же какъ и горы западнаго берега Анивы и р. Туотоги, такъ что дв эти рки, находясь въ равнин между двумя хребтами, какъ я сказалъ, близко сходящимися, должны непремнно, тоже въ одномъ мст, течь въ очень близкомъ разстояніи другъ отъ друга. На разспросы мои у аина, онъ подтвердилъ мое убжденіе, сказавъ, что у ближайшаго селенія есть короткій перевозъ по Сусую. Во время ходьбы нашей по Туотог, разгоряченные уже сильно нагрвающимъ солнцемъ и скоростью ходьбы, мы почувствовали вс трое большую жажду. Аинъ намъ сказалъ, что близко находится ручей, впадающій въ рку, вода котораго считается японцами цлительною. Придя къ этому ручью, мы напились изъ него. Не знаю, цлительна ли вода, но очень хороша на вкусъ, и чиста. Мы воротились въ юрту порядочно усталые. Аинъ намъ все повторялъ: русскій много ходитъ! Вообще, любящіе покой аины очень удивляются нашимъ обычаямъ и образу жизни. Поздки въ дурную погоду, по дурнымъ дорогамъ большими разстояніями, безъ отдыховъ, во время осмотра страны, всегда казались имъ удивительными. Напившись чаю съ невыразимымъ удовольствіемъ, я началъ свои наблюденія надъ собравшимся обществомъ аиновъ. Хозяинъ юрты — трудолюбивый аинъ (значитъ рдкій); жена его, молодая женщина довольно пріятнаго вида и очень веселаго нрава. Познакомившись хорошо съ казакомъ Томскимъ, она шутила съ нимъ и много смялась, когда онъ, отвчая ей, длалъ ошибки въ словахъ. Въ этой же юрт живетъ старуха, должно быть мать жены хозяина, или его самого. Анны почему-то не объясняютъ охотно родство свое и потому имъ нельзя въ этомъ врить. Впрочемъ, и во всемъ они безсовстно лгутъ. Старуха очень уродлива, въ особенности отвисшія толстыя губы, намазанныя синею краскою, даютъ ей страшное и отвратительное выраженіе. Я недавно узналъ, какъ аинки даютъ губамъ своимъ синій цвтъ. Он надрзаютъ ихъ ножемъ во многихъ мстахъ, а потомъ натираютъ углемъ или сажею. Кожа принимаетъ тотчасъ синій цвтъ. Когда помазаны собственно одн только губы, то это еще не такъ гадко, но большею частью и часть лицевой кожи, окружающей губы, тоже окрашена, и очень неровно и неправильно. Старуха эта удивила меня стоическимъ молчаніемъ и неподвижностью, и что удивительно, что при отсутствіи всякаго движенія она могла почти все время сть. Это есть общая привычка аиновъ, — они вдругъ не дятъ много, но почти каждый часъ возобновляютъ ду. При способ ихъ жизни, т.-е. бездйствіи, подобная привычка есть необходимость имть какое-нибудь занятіе, оттого и безпрерывное куреніе табаку такъ распространено между ними.

Я легъ спать очень рано, и потому проснулся ночью и не могъ боле заснуть. Поправивъ костеръ, я придвинулся въ нему, чтобы согрться. Не имя часовъ, я не зналъ, сколько осталось времени до разсвта. Наскучивъ сидть ничего не длая, я разбудилъ своего казака и веллъ готовить чай. Аинъ тоже проснулся. Мы напились чаю, но разсвтать не начинало. Томскій спросилъ аина, сколько осталось до разсвта; тотъ вышелъ изъ юрты посмотрть небо, и возвратившись показалъ руками семь саженъ, какъ они мряютъ дабу и проч. Меня очень позабавилъ этотъ способъ измренія времени, въ которомъ я конечно ничего не понялъ. Посл чаю сонъ началъ клонить меня, и я снова уснулъ. Скоро посл разсвта, я всталъ и тотчасъ снарядился въ дорогу. Въ 10-мъ часу утра я пріхалъ въ Томари. Во время пребыванія моего въ Туотоги, я снова разспрашивалъ про русскихъ, бывшихъ на Сахалин. Аинъ разсказалъ мн, что передъ прошедшее лто пріхали на лодк четверо русскихъ, такъ же одтыхъ, какъ наши матросы, что никто не знаетъ откуда они пріхали, что японцы ихъ отвезли на Мацмай. Этотъ разсказъ навелъ меня на мысль, что можетъ быть это были матросы, бжавшіе изъ Петровскаго; постараюсь разъяснить это дло.

Еще разсказалъ мн тотъ же аинъ про дурной поступокъ съ нимъ Хойры (также аинъ). Когда онъ пріхалъ въ Томари съ тмъ, чтобы на другое утро хать со мною въ Туотогу, онъ остановился, какъ и прежде длывалъ, ночевать у насъ въ 3-й казарм. Хойра тамъ же спалъ. Послдній легъ спать, а пріхавшій аинъ разговаривалъ еще съ казакомъ Крупенннымъ. Увидвъ на стн казацкія сабли, онъ попросилъ показать ихъ и спросилъ, когда и какъ Крупенинъ надваетъ ее на себя. Тотъ довольно глупо привелъ въ примръ, что если бы джанчинъ приказалъ воевать съ японцами, то онъ бы надлъ саблю и пошелъ бы сражаться. На другой день Хойра пошелъ въ домъ японцевъ и разсказалъ, что аинъ изъ Туотоги говорилъ въ русской казарм, что хорошо бы ихъ саблями перебить японцевъ. Японцы, всегда принимавшіе хорошо этого трудолюбиваго аина, услыхавъ этотъ разсказъ, приняли его холодно, когда онъ зашелъ къ нимъ; онъ спросилъ аиновъ, не знаютъ ли они причину, и т передали ему, что Хойра виновникъ этому. Разсказавъ мн это, онъ просилъ меня, чтобы я принялъ участіе въ его дл. Возвратившись домой, я тотчасъ послалъ Дьячкова къ японцамъ разсказать какъ было дло, а Хойру, сознавшагосч въ своей вин, выгналъ изъ своего дома, не велвъ приходить ко мн, но давъ впрочемъ ему въ вид жалованья за февраль мсяцъ (онъ ежемсячно получалъ отъ меня одинъ рубль серебра, кром гривенниковъ, которые выпрашиваетъ у меня какъ увидитъ) табаку. Японцы, казалось, поврили Дьячкову и относясь съ похвалами объ аин, общали по прежнему хорошо принимать его. Аинъ этотъ мн нравится тмъ, что онъ прямо высказываетъ, что онъ желаетъ работать и служить и русскимъ и японцамъ, что дйствительно и длаетъ.

18-го числа, я далъ шабашъ людямъ по случаю масляницы. Самъ же я въ этотъ день отправился прогуляться на рку Пуруанку, впадающую въ сосднюю бухту Пуруанъ Томари. Я отправился на лыжахъ съ Томскимъ, съ полнымъ охотничьимъ приборомъ и съ подрастающей моею собакою Соболькою. Мы пошли прямо черезъ горы и посл крутыхъ и высокихъ спусковъ и подъемовъ, гд я нсколько разъ упалъ, достигли наконецъ рки и пошли вверхъ по ней. Она течетъ по долин, въ нкоторыхъ мстахъ открытой отъ лсу, около версты шириной. Въ верстахъ 4-хъ отъ устья она такъ съуживается, что образуетъ только ручей. По долин ростетъ лсъ довольно хорошій. Направленіе долины къ NO. Слды лисицъ, россомахъ, кабарги, блокъ, зайцевъ видны по всмъ направленіямъ. Во 2-мъ часу я воротился домой. Посл обда я вспомнилъ, что наканун былъ день рожденія брата Владиміра. Да проститъ меня онъ, что, не имя интереса слдить за временемъ и числами, я позабылъ и о дн его рожденія. Вспомнивъ это, я веллъ подать вино, выпилъ за здоровье его рюмку вина, и выдалъ по рюмк вина служащимъ у меня въ дом.