Прибыло их на Западный фронт свыше пятисот человек, все коммунисты и комсомольцы. Часть пополнения была направлена в 139-ю стрелковую дивизию, которой командовал полковник И. К. Кириллов. Лапина зачислили в полк подполковника Е. Салова.

С первого же боевого крещения сибиряки показали себя достойными воинами. Они храбро дрались с врагом, очищая от захватчиков земли Калужской области. Заняли несколько населенных пунктов. Днем и ночью пробивались они на запад, форсируя водные преграды, ломая упорное сопротивление противника.

Недалеко уже была река Десна, а за ней Рославль - крупный узел вражеской обороны. Гитлеровцы переправили через реку тяжелую артиллерию, заняли заранее подготовленные рубежи на этом берегу и готовились к упорному бою. Немецкие радиостанции с тревогой передавали: «В дивизию полковника Кириллова, штурмующую Рославль, прибыло крупное пополнение «русских медведей». Так они называли сибиряков, испытав не однажды силу их ударов.

На пути подразделений 718-го стрелкового полка встала высота 224,1, трижды опоясанная траншеями, насыщенная огневыми средствами. Она господствовала над местностью и являлась ключевой позицией перед Десной. На подступах к высоте разгорелся бой. Противник любой ценой пытался удержать эту важную позицию. Его пушки били прямой наводкой, десятки минометов и пулеметов вели непрерывный огонь. Четыре раза с бешеным воем бросались гитлеровцы в контратаку. Советские воины отбрасывали их обратно в траншеи. Как только захлебнулась последняя вражеская контратака, поднял своих бойцов коммунист старший сержант Даниил Денисов.

–  Вперед!
– крикнул он.

Воины бросились за ним. Огнем из автоматов и гранатами они выбили немцев из траншей и леска у самого подножия высоты. Но не успели даже перекурить, как враг снова пошел в контратаку. Три раза он пытался смять горстку советских бойцов и вернуть потерянный рубеж. Однако те не отступили ни на шаг.

–  Что с бою взято, то свято!
– сказал Дмитрий Ярута.

–  Это точно!
– ответил Денисов и послал его к ротному доложить обстановку.

–  Да, - мечтательно проговорил парторг роты Емельян Белоконов, - кому – то сегодня салютует Москва. Возьмем мы город Рославль, и в нашу честь пушки палить будут.

–  Конечно, возьмем!
– заявил Денисов. Бойцы заулыбались, и у каждого на душе стало легче.

Вечером командир взвода младший лейтенант Евгений Порошин, вернувшись от командира полка подполковника Салова, сказал:

–  Ну, товарищи сибиряки, нашу просьбу командование удовлетворило. Наша задача - под прикрытием огня пробраться в тыл врага, занять выгодное место для наблюдения и замаскироваться, а на рассвете уточнить расположение огневых позиций и живой силы, корректировать огонь нашей артиллерии и минометов, нарушить линию связи и дезорганизовать управление войсками противника, посеять панику в его рядах и захватить высоту. Задача ясна?

–  Ясна, - дружно ответили воины.

–  Тогда - пополнить боеприпасы!
– скомандовал Порошин.

Из вещмешков выбросили все лишнее. Взяли по шесть-семь дисков к автоматам, по три пачки патронов и по пятнадцать-шестнадцать гранат.

Саперы сделали проходы через минное поле и проволочное заграждение.

И вот загремели сотни орудий и минометов. Это продолжалось несколько минут. На заранее подготовленном участке был образован своеобразный коридор, по которому и пошла группа добровольцев. Артиллеристы и минометчики сопровождали их огнем, перенося его все дальше и дальше, в глубь неприятельской обороны.

Враг молчал. Наши смельчаки прошли, не встретив сопротивления на первом рубеже, и углубились в тыл противника. Но здесь натолкнулись на второй эшелон немецкой обороны. Завязался бой.

Гитлеровцы вскоре поняли, что на высоту прорвалась небольшая группа советских бойцов. Убедившись в своем численном превосходстве, они решили отрезать ее, окружить и уничтожить. Фашистов было более двух батальонов. Они наседали со всех сторон.

–  Будем биться до последнего патрона, до последнего вздоха!
– сказал парторг Белоконов.

Все, как клятву, повторили его слова.

Дрались яростно, по-богатырски. Подпускали фашистов на близкое расстояние и били по ним в упор. Когда стало ясно, что долго так не продержаться, Порошин начал подавать ракетой сигналы, вызывая на себя огонь нашей артиллерии и минометов. Взрывы снарядов и мин сотрясали высоту.

Бой продолжался всю ночь. Г, И. Лапин в письме к автору этих строк так рассказывал о той ночи:

«Я не могу описать действия каждого. Был я рядовым солдатом и не мог видеть все поле боя. Да и некогда было. Мы разделились на пары: один ведет огонь, другой заряжает диски к автоматам, а потом - наоборот.

Помню, как оторвало руку Борису Давыдовичу Кигелю. Отказавшись от перевязки, он вел бой одной рукой. И только когда этот герой был смертельно ранен, его автомат замолк.

Помню, как был ранен в левую руку Николай Иванович Галенкин. Он бил по врагу одной правой рукой. Потом его ранило в живот. Он собрал все силы, поднялся и пошел на врага, ведя огонь. По нему стреляют из автоматов, а он идет и идет, наводя страх на фашистов. Лишь поравнявшись с их рядами, Галенкин упал замертво.

Разрывной пулей ранило в ногу Дмитрия Ильича Яруту. Сделав себе перевязку обмоткой, он продолжал стрелять. Заряжал диски, передавал их товарищам. Получив второе ранение, на этот раз смертельное, он сказал мне: