Серый дождливый день под Берлином. Перед группой низких кустиков стоят мокрые Сергей, Альдона и Грета. Взволнованные и продрогшие, они репетируют предстоящее нападение.

Сергей:

— Этот куст — водитель, этот — охранник, этот — офицер с жестяным ящиком. Ясно? Мы стоим там. Оттуда подходим к эсэсовцам. Отойдем!

Они отходят.

— Орленок, начинай!

Кокетливо играя бедрами, Грета бежит к выбранным кустам. На ее лице обворожительная улыбка. В поднятой правой руке у нее сигарета, в опущенной левой болтается сумочка.

— Господа, дайте прикурить!

Сергей морщится и качает головой.

— Слова вялые! Кричи издали: «Дайте огонька!»

Альдона не согласна:

— Тоже вяло. И слишком коротко. Придется подбегать молча. Это подозрительно! Я предлагаю фразу: «Господа, есть ли здесь мужчина с огоньком?» Это длиннее и задорней.

— Браво, Синеглазка! Ну, Орленок! Давай!

Грета на бегу кричит заданную фразу.

Сергей:

— Скучно и вяло. Нет задора!

Грета:

— Сколько же раз можно повторять одно и то же?!

— Сколько понадобится до полной естественности! Это Же не игра! Это — наша жизнь! Ну, Орленочек, давай повторим, и только на этот раз улыбайся больше и кричи задорней! Ну, поехали!

Они у трех кустов. Отдыхают. Сергей курит.

Сергей:

— Перерыв окончен. Начнем вторую часть — стрельбу. Орленок, запомни: я стреляю первым, Альдона за мной. У тебя есть время, чтобы вынуть пистолет из сумочки и выстрелить в водителя. Промедлишь — будешь убита! Ну попробуем. Ты подбегаешь.

— Господа, есть ли здесь мужчина с огоньком?

Сергей выхватывает пистолет. Целится в один куст. Кричит:

— Бум!

Альдона целится в другой куст и секундой позже кричит:

— Бум!

Грета проделывает все что нужно и тоже кричит:

— Бум!

Сергей вынимает платок и вытирает потное лицо.

— Все медленно! Они нас перебьют, как щенков. Надо работать быстрее. Начинает Грета, потом я, потом Альдона и опять Грета. Поняли ритм? Попробуем еще раз!

Широкий вид на безрадостное осеннее небо и слякотную землю. Вдали холм с тремя огромными плакатами и перекрестком двух автострад. Справа стоит с поднятым капотом автомобиль Сергея, из-под которого торчит голова Ганса. Мимо с ревом проносятся машины. Вдруг Сергей кивает головой. Голова Ганса скрывается, он ставит машину поперек автострады. Сергей без пиджака, склоняется над мотором, рукава засучены, руки грязные, в левой большой гаечный ключ. Подкатывает открытый военный автомобиль с тремя эсэсовцами и резко тормозит. Издали видно, как им навстречу бежит светлая фигурка Греты, за которой не торопясь следуют Сергей и Альдона. Видно, как Ганс опускает стекло и готовится стрелять. Фигурки подошли к подъехавшим, слабо звучат выстрелы. Плечи и головы эсэсовцев исчезают. Видно, как Сергей перегибается и за ручку вынимает из машины ящик. Он тяжелый. Отбежавшая Альдона возвращается и берет ящик за вторую ручку. Его несут к машине, заслоняя Гансу эсэсовскую машину. Слышат его отчаянный крик: «В сторону! В сторону!» Видно, как из военной машины с трудом поднимается тяжело раненный эсэсовец и делает два выстрела. Альдона с разбега падает лицом вперед и лежит не двигаясь. Ганс прошивает военную машину очередью. Эсэсовец падает. Грета, добежавшая уже до своей машины, бежит обратно и вместе с Сергеем несет тело Альдоны. Ганс выбежал, открыл заднюю дверцу, затем бежит к ящику и несет его к машине, сует в заднюю дверцу. И начинает помогать Сергею втаскивать в машину тело Альдоны. Мимо с ревом пролетают машины. Грета стоит рядом, готовая вскочить и захлопнуть за собой дверцу.

Из-за борта военного автомобиля, прошитого пулями автомата Ганса, медленно показываются спутанные волосы раненого эсэсовца, его лицо искажено от боли. Он вглядывается в напавших.

Автомобиль Сергея. Ганс втискивает ноги Альдоны внутрь автомобиля, бежит к месту водителя, садится и захлопывает дверцу. Грета одна. Она ждет, пока Сергей положит ноги Альдоны.

Кадр мягко затемняется так, чтобы в небольшом кружке света оставалась только фигурка Греты.

Профиль Греты крупным планом.

Раненый эсэсовец улыбается, его голова исчезает за бортом машины со словами: «Узнал… если выживу… найду».

Вой и скрежет несущегося автомобиля. Сергей держит Альдону. Темно. Плачущий голос Ганса:

— Альдона! Альдонушка! Скажи хоть слово!

Голос Сергея:

— Кажется, она ранена в спину и правую ногу. Сейчас посмотрю получше.

Легкий стон. Все радостно кричат хором:

— Жива!!!

Жесткая команда Ганса:

— Приготовиться! Торможу, скоро деревня. Пора менять номера! Живо!

Нежно:

— Альдонушка!

Москва. Министерский кабинет. За большим столом спиной к зрителю сидит Народный комиссар — небольшого роста и слабого сложения человек, брюнет, волосы с проседью. Его собеседник — полный, болезненного вида человек средних лет. Говорит, часто переводя дыхание, у него астма. Это Начальник Иностранного отдела.

Нарком:

— Я пригласил вас для того, чтобы обсудить весьма важный вопрос.

Начальник ИНО:

— Я слушаю вас, товарищ Народный комиссар.

Нарком:

— Вы не задумывались над тем, что нашу разведку можно и нужно сделать более экономной?

Начальник ИНО:

— Финансовая смета утверждена.

Нарком:

— Понятно, что разведывательная работа без материальных средств немыслима. Партия и правительство принимают меры к тому, чтобы вы не были стеснены в смысле денег. Но я не об этом….

Нарком делает паузу. Берет в руки карандаш и вдруг стучит им о стол:

— Я хочу сказать о факторе времени и кадрах. Люди у вас испытанные, но у нас не хватает времени: фашисты разворачивают подготовку к войне такими темпами, что и вам надо ускорить свою работу, чтобы не просмотреть главных ходов врагов и всегда держать инициативу в своих руках. Ускорить работу, удесятерить ее можно только одним способом: переориентировкой практических методов.