«Вы увидите, ничего сложного нет, просто научимся одному небольшому приему, это потребует совсем немного вашего внимания. Ну что, к делу?»

Бланш прекрасно видит, что никто не понимает, о каком деле она говорит, – и опля! Ей приходится придержать за локоть и ласково усадить на место маленького роста старушку, которая уже поднялась со своего стула, встревоженно сжимая в руках золотистую сумочку. Кто-то спросил, как называются ее духи.

«Это „Дух времени“ Нины Риччи. Вам они нравятся? Нет, я не знала, что эти духи поступили в продажу в тысяча девятьсот сорок восьмом году, шестьдесят лет назад, и… надо же, вам тогда было тридцать два года. Какая память! Вам такие подарили на день рождения вашей дочери, флакон украшали два вычурных голубя… Знаете, я не уверена, что вам так уж нравятся эти духи».

Бледное с желтизной лицо остается непроницаемым. Взгляд пристальный, упрямый. У Бланш пересыхает во рту. Минуточку. Кто позволил тебе так беспардонно вторгаться в личное пространство этой женщины? Ты в своем уме? Посмотри на них: они ждут, чтобы ты установила правила, и без промедления. С возрастом у людей не прибавляется терпения. Не думай, что они доверятся тебе просто так, это самая необычная публика, какая у тебя только была раньше. Выражайся яснее, иначе в следующий раз тебя встретит пустой зал. И на что ты тогда будешь жить? Живо начинай все сначала.

«Вы правы, мы приступим прямо сейчас, сообща. Не уходите, прошу, здесь нет ничего сложного. Очередность не имеет значения. Я начала с вас, мадам, совершенно случайно. Это мог быть вон тот месье или вообще кто угодно. Понимаю, мы еще не знакомы. Творческая мастерская – нечто новое для вас, да и мне нужно понять, как лучше вести себя с вами. Не волнуйтесь, у нас есть еще время до обеда. Да, я в этом уверена».

Только сейчас Бланш замечает в их взглядах какую-то детскую беззащитность.

«Постарайтесь мне довериться. Я пока этого не вижу: мадам так встревожена, что вцепилась в руку месье. Поверьте, у вас все получится. До вас? Да, я уже этим занималась. Неоднократно, да. Спасибо, мне очень приятно, что я хорошенькая, да, я выгляжу моложе. Мне чуть больше: двадцать семь. Нет, работала в основном с детьми, с молодежью тоже, парнями и девушками, да. Последнее место… в Сен-Сен-Дени. Да, там все было по-другому, более шумно, весело, нет, зачем вы так говорите… Мастерская остается мастерской. Смысл в том, чтобы заставить работать нашу голову. Будем писать в тетрадях, немного снимем напряженность. Это такие приемы, и повторяю, вы увидите, как быстро ими овладеете. Какова цель этих занятий?..»

Только без паники: они боятся в тысячу раз больше тебя.

«Повторяю, вам не о чем тревожиться. Эти занятия служат для… Непросто все объяснить в двух словах. Вы сами постепенно поймете, для чего это нужно. А пока есть одна идея… Давайте послушаем истории, которые каждый из вас расскажет. Это может быть любой случай из жизни, какое-то событие, ничего из ряда вон выходящего. Следующий этап состоит в том, чтобы понять, какая эмоция лучше всего соответствует каждой из этих историй. Ну, например, радость, гнев, грусть или страх…»

Разве обязательно выговаривать слова, как дебилка?

«Хитрость в том, что можно использовать только одно слово, чтобы, в некотором роде, описать общую атмосферу. Не гримасничайте, у вас все получится».

Прямо напротив нее в инвалидном кресле сидит женщина, само воплощение гримасы. В ту самую секунду, когда она просит их не гримасничать, Бланш молит небеса, чтобы тщедушная старушка в сиреневой блузке в мелкий горошек не приняла это на свой счет. Ее зовут Од. Первое, что бросается в глаза, это перечеркивающие ее лицо широкие резинки, которые крепятся к какому-то железному механизму, охватывающему уши. Когда Од улыбается, – а делает она это очень часто, – резинки опасно натягиваются, но стоит ей опустить уголки губ, как зеленоватые полоски ослабевают и свисают под подбородком, открывая щеки, порозовевшие от трения. Как раз сейчас Од смеется, и ты не совсем понимаешь почему, но за столом явно царит всеобщее оживление. Следует воспользоваться моментом, чтобы ускорить процесс, так сказать, подсечь рыбу. Давай поднажми, расстарайся.

«Мадам Сюзетт Периго любезно откликнулась на мою просьбу и рассказала о своей бывшей работе. Браво, это смелый поступок. Теперь поразмышляйте несколько секунд над ее рассказом, соберите свои ощущения в маленький мешочек, завяжите его и в последнюю секунду произнесите одно слово. Одно единственное! Но будьте внимательны: это слово должно выражать какую-то эмоцию. Таково правило».

Почему они снова обеспокоенно заерзали…

«Скоро обед. Поняла. С кухни доносится звяканье посуды. Да, я слышу. Я не так давно среди вас, но уже заметила, что в столовой недовольны, если вы приходите раньше. Вам это известно, Виктор, – простите, я могу называть вас по именам?»

Будь осторожна. Они из другого поколения.

«Поскольку обращения „мадам“, „мадемуазель“ кажутся мне несколько пафосными. К тому же нас не так много. Ну, что насчет имен? Спасибо, так мне будет намного легче. Да, я улыбчива, мне об этом часто говорят».

Давай продолжай, ты вся вспотела, бедняжка, и дело не только в жаре. Расчувствовалась слишком быстро, а сейчас не время для сантиментов: ты должна привести их к конечной цели до того, как закончится сеанс. Иначе ты их потеряешь.