Египетский святой мистик Зун-Нун (умер в 859 г.) говорил: «Страх адского пламени по сравнению со страхом разлуки с Возлюбленным подобен капле воды, вылитой в океан» [92] .

Наиболее ярко идея осознания меркантильности желания рая прослеживается в духовных откровениях святой Рабии Адавии. Однажды люди увидели Рабию спешащей куда-то – в одной руке она держала горящую ветку, в другой – бадью с водой. Они спросили ее:

– О госпожа будущей жизни, куда ты направляешься и с какой целью?

Рабия ответила:

– Иду предать небеса огню и залить огонь геенны. Лишь так Божии странники могут снять эти две завесы и ясно увидеть истинную цель. Тогда, утратив внешнее, раб может по-настоящему служить Господу. Ныне же не найти никого, кто по-настоящему служит Богу ради Него, не уповая на рай и не страшась геенны (Афлаки, Манакиб аль-арифин)  [93] .

Софьян Тхаври как-то обратился к Рабии, сказав:

– Каждое сжатие имеет сопутствующие ему основания и за каждой верой стоит некая реальность как ее основа. А какова реальность твоей веры?

Рабия ответила:

– Не страх перед огнем геенны, не надежда на награду в небесах питает мою любовь и поклонение Ему. Если бы это было так, плохой была бы я слугой, трудясь из страха наказания или надеясь на милость. Мое жаждание и страстная любовь – пожалуй, единственное основание моего ревностного служения Ему (Зубайди, Иттихаф аль-садат ас-моттакин)  [94] .

Молитва Рабии: «О Боже, если завтра, в День Суда, Ты отпр-а вишь меня в ад, я открою такую тайну, что ад тысячу лет будет избегать меня. О Господи, определи недругам Своим – из дольнего по Своему изволению, близким Своим – из горнего по Своему изволению, мне же достаточно Тебя Самого.

О Боже, если люблю Тебя страстно из страха перед адом – испепели меня в аду. Если ласкаюсь к Тебе в надежде на рай – изгони меня из рая. Если же лишь ради Тебя Самого обнимаю Тебя – не утаивай от меня Своей непреходящей красоты. Если завтра Ты бросишь меня в ад, я стану громогласно взывать: „Тебя одного я любила! И так-то Ты поступаешь с близкими?“

Голос ответил ей:

– Не питай подозрений! Да будут мысли твои обо Мне чисты, ибо Я допустил тебя в круг близких Моих, чтобы могла ты соединиться со Мной» [95] .

Таким образом, карма-канду и шариат можно назвать первым шагом, приближающим человека к Богу. Зная, что большинство людей склонно в первую очередь заботиться о своем благополучии, священные писания привлекают людей к служению Богу описанием райских кущ. Но когда человек искренне идет по этому пути, его сердце очищается и он осознаёт, что удовлетворение Бога есть более правильный мотив. Так, учитывая психологию людей, ведическая и исламская религии мудро вовлекают их в процесс духовной деятельности.

ОПИСАНИЕ РАЯ

ВОЗВЫШЕНИЕ НАД ЖЕЛАНИЕМ РАЯ

Если первая ступень довольно понятна и проста для понимания, то второй уровень уже достаточно сложен. Поэтому в ведической и суфийской традициях продвижение по этому пути предполагается строго под руководством духовного наставника, без которого практикующий человек мог попасть в ловушки иллюзии.

В ведической традиции этот уровень называется гьяна-кандой – стремлением к духовному знанию. Согласно ведической философии, после долгих переселений из рая в ад и на Землю душе надоедает это бесконечное путешествие в круговороте самсары. В следующей жизни она рождается с подсознательным пониманием, что даже рай не вечен, а райские наслаждения не приносят удовлетворения душе. Тогда к человеку приходит ощущение необходимости перейти на вторую ступень духовного знания.

На уровне гьяны человек стремится к познанию. Он хочет постичь себя как вечную душу. Такой человек считается трансценденталистом, но трансценденталистом начинающим, так как объектом его познания является безличный аспект Бога, или, на санскрите, Брахман – высший нематериальный свет, пронизывающий все сущее. Согласно ведической философии, на этом уровне духовного развития человек еще не вполне свободен от эгоизма. Если на уровне карма-канды эгоизм проявляется в желании наслаждаться в раю, то на уровне гьяны эгоизм проявлен в виде желания освободиться от страданий повторяющихся рождений и смертей. Это состояние освобождения от самсары называется на санскрите мокша. Мокша означает, что душе надоели перипетии материального существования и потому она хочет освободиться от страданий, слившись с сиянием Брахмана. Вполне очевидно, что мотив духовной практики и здесь еще не лишен эгоизма, хотя он и более возвышен, чем в карма-канде. Поскольку здесь Бог является не целью, а средством освобождения от страданий рождения и смерти, Он не открывается как личность, а предстает как вечный свет.